Глава 1
В сыром подвале, где плесень цвела бирюзовой пеленой, Элик и Бек устроили для Маши «курс аквааэробики». Ванна с холодной водой стояла как алтарь их издевательств.
— Эй, Машка, ну-ка вспомни, как плавала в пруду! — хохотнул Бек, заставляя лисицу согнуться над краем. Её мордочка, когда-то пушистая и игривая, теперь была поблёдневшей маской боли.
Элик схватил её за шкирку, погружая голову в воду до тех пор, пока Маша не начала булькать, как тонущий кувшин. Вытащив её на секунду, он хрипло спросил:
— Ты хоть дышишь? Или уже превратилась в водоросль?
Бек тем временем, не спеша, засадил ей под «хвост», шепнув:
— Эй, лисёнок, теперь ты и плавать научишься! — его смех гремел над её стонами.
После каждого акта, Элик снова топил Машу в ванне, как котёнка,
— Не потонешь? Ага, видимо, водоплавающая порода!
Маша билась в конвульсиях, её мех прилип к телу, а глаза вылезали из орбит. Но козлы продолжали:
— Эй, Бек, глянь — она как рыба-кит! Даже пузырики пускает!
Когда Маша, полуутопленная и обессиленная, проваливалась в полузабытье, они вытаскивали её лишь для того, чтобы снова засадить и толкнуть головой под воду.
— Ты теперь наш чемпионка по нырянию! — кричал Элик сквозь хохот, наблюдая как лисица бьётся в агонии.
Мордочка Маши теряла остатки красоты: глаза распухли, шерсть слипалась, но Бек уже готовил новый трюк:
— Давай ещё плавать! Или ты предпочитаешь стать выдрой навсегда?
В подвале смех переплетался с бульканьем воды и всхлипами, превращая Машу в самую неудачливую лисицу-акванавта.
Глава 2
Маша, привязанная животом вверх к "рабочему столу", напрягается от боли. Её тело беспомощно раскидано, руки и ноги привязаны к ножкам стола веревками так плотно, что кожа побелела. Элик и Бек, смеясь, вытаскивают из ящика стола иголки и металлические зажимы.
— Ах ты, наша вода-плавающая! — хохочет Элик, приподнимая Машину грудь. — Посмотрим, как ты теперь плывешь без воды?
Он пронзает сосок толстой иглой, и Маша вздрагивает, срываясь в крик, но зажатый горлом воздух превращает его в хриплый всхлип. Бек тем временем щипцами захватывает её клитор, резко дергая в сторону:
— Эй, Маша! это терзающий массаж!
Кровь капает на столешницу. Козлы перекидываются шутками между пытками:
— Ты видел её морду в тазу? Она так трепыхалась, будто рыба! — смеется Бек, протыкая иголкой другой сосок.
Маша уже почти не плачет — глаза остекленели от боли и шока. Её мордашка дергается в судорогах, но она упрямо сжала зубы, отказываясь просить пощады. Однако тело предает её: каждое движение зажимов вызывает дрожь, а из груди вырывается хриплый вой, напоминающий стон.
— Молчит наша рыба? — Элик с силой дергает иглу в соске. — Может, добавить воды? — Он поднимает таз с остатками жидкости из предыдущего "купания".
Маша мотает головой, но её движения скованы. Её тело покрыто испариной, а когтистые лапки судорожно цепляются за ножки стола — единственное, что остаётся от бывшей горделивой лисицы полицейской.
Козлы продолжают издеваться, смеясь над её молчанием и предыдущими "приключениями". А Маша... Маша уже почти не чувствует — только боль, холод металла и голоса, которые сливаются в белый шум.
Козлы вытащили из холодильника две пивные бутылки, звеня стеклом. Элик, хохоча, поднёс одну к губам Маши: "Теперь ты будешь настоящей пивной бочкой! Попробуй не пролить!" Бек, сжав её ягодицы в ладонях, резко вставил первую бутылку ей в влагалище.
. Маша вскрикнула, но вместо крика из горла вырвалось хриплое "Ах-ах!", смешанное с рыданиями.
"Эй, Бек, ты её как в бутылочку для колды закатал! — засмеялся Элик, — А теперь давай вторую — пусть у неё и зад отдувается!" Он сам взялся за вторую бутылку, с силой загоняя в её анус. Маша ахнула, её тело напряглось, но цепи держали крепко. "Ну-ка, попрыгай, как утка! — заорал Бек, дернув бутылки в разные стороны. — Водоплавающая!"
Козлы хохотали, глядя, как из её глаз текут слёзы, а рот открыт в беззвучном крике. "Теперь ты наша пивная бочка! — повторил Элик, похлопывая её распухшие щеки. — Скоро продадим на ярмарку!" Маша молчала, только тело дрожало от боли и ужаса. Бутылки в ней стучали друг о друга, каждое движение отзывалось резкой болью — но козлы уже готовили новую шутку...
Глава 3
Продолжение:
Элик и Бек, хрипло смеясь, вытащили бутылки из Машиного тела. Её кожа всё ещё поблёскивала от пота, а глаза были пустыми — словно она уже где-то далеко. Но козлы не дали ей уйти так просто.
— Эй, красотка, теперь мы проверим, на что способна твоя перегородка! — прорычал Бек, сжав Машину бёдра в ладонях. Его член, толстый и мокрый от предварительного возбуждения, уже натягивал кожу между её ног.
Элик тем временем встал сзади, приподняв Машину попу так, чтобы его мощный член легко вошёл в узкий проход.
— Держись крепче, — хохотнул он, — не хочу, чтобы ты разлетелась на части!
Они начали двигаться одновременно: Бек с силой толкнулся вперёд, а Элик резко вошёл до основания. Маша лишь слабо вздрогнула — её тело уже почти не отзывалось на боль или удовольствие.
— Ого! — выдохнул Бек, чувствуя чужой ствол сквозь тонкую плоть внутри Маши. — Чувствую член друга!
Члены били в Машу синхронно, словно два молота, раздирающие её изнутри.
— Твою ж дивизию! — зарычал Элик, хватая Машу за волосы и приподнимая голову. — Смотри, как ты нас ублажаешь, сука!
Маша молчала, лишь из её глотки вырывались тихие всхлипы. Её лицо было белым как полотно, а глаза закатились так, что виднелись только белки. Но козлы не останавливались — они рвали её всё сильнее и быстрее, пока их сперма не забрызгала её бока, смешавшись со слезами и кровью.
— Молодец, мокрая мышка! — фыркнул Бек, вытаскивая свой дрожащий член из её тела. — Почти выдержала… почти.
Маша лежала без движения, будто сломанная кукла.
Глава 4
Маша:
Тело горит огнём. Каждое движение отзывается резкой болью — будто кости раздроблены и кожа содрана клещами. Я лежу на холодном бетоне подвала, пытаясь собраться в калачик, но даже это вызывает спазм. Губы распухли от поцелуев силы, а во рту — привкус спермы и слёз.
«Где я?..»
Память возвращается фрагментами: смех Козлов, ледяная вода в тазу, пивные бутылки, впившиеся в плоть... Теперь всё это кажется сном, кошмаром. Но боль — настоящая. Она пульсирует в сосках, щиплет клитор, словно там остались искры от зажимов.
Я дрожу, прижав ладони к животу. Там всё ещё чувствуется чужое присутствие — как будто внутри меня до сих пор есть чьи-то пальцы или части тел. Стыд смешивается с тошнотой. Где-то рядом лужа мочи, воняет железом и потом.
Слёзы сами катятся по щекам. Я пытаюсь зализать раны — но язык онемел, а губы трескаются. В голове вертится их хохот: «Молодец, Маша! Теперь ты настоящая вода-плавающая»...
«Заткнись... Пожалуйста...»
Я сжимаюсь ещё крепче, пытаясь унять дрожь. Где Нави? Почему он не пришёл на помощь? В подвале темно и сыро. Звук капли воды где-то в углу — единственный звук, кроме моих всхлипов.
«Сдонуть бы...» — мелькает мысль. Но тело не слушается. Оно живёт своей болью, а я — лишь крошечный комок внутри этого разбитого тела.
Мои лапы трясутся, царапая бетон. Где-то в глубине сознания шепчет: «Это конец...» — но я не верю. Пока ещё дышу. Пока ещё слёзы текут...
Только бы пережить эту ночь.
