Муж вошел в спальню с той же нежностью, с какой разливает утренний кофе — аккуратно, предсказуемо. Его пальцы скользнули по ее бокам, словно боялись оставить следы, губы коснулись плеча едва ощутимым поцелуем. Она зажмурилась, представляя вместо этого грубые захваты, оставляющие синяки, зубы, впивающиеся в кожу. Но реальность была пресной: его ладони двигались по заученному маршруту.
- Ты сегодня опять вся напряжена... — прошептал он, касаясь губами виска.
Она выгнула спину, изображая стон. «Схвати меня. Переверни. Придуши. Сделай хоть что-то!» Но его движения оставались размеренными, будто он боялся сломать ее.
Когда он вошел, ее тело приняло его без сопротивления — она была мокрой, но не от его прикосновений. От воспоминаний о чужих руках, о стекле, прилипшем к голой коже, о том, как кто-то другой заполнял ее так, что перехватывало дыхание.
- Да... вот так... — она закинула ноги ему на плечи, пытаясь хоть как-то усилить ощущения. Но его размер, его ритм — все было не тем. Слишком мягко. Слишком правильно.
Он кончил через десять минут — как по таймеру. Она сжала внутренние мышцы, имитируя оргазм, заглушая фальшивый стон в подушку. Он улыбнулся, довольный, и потянулся к ней для поцелуя. Его губы были теплыми, безвкусными.
«Пойду в душ», — сказал он, ощутив, как его сперма начинает вытекать, теплая и липкая, на простыню.
Как только дверь в ванную закрылась, ее пальцы сами потянулись вниз. Клитор взбух, пульсируя от неудовлетворенности. Она ввела два пальца резко, до боли, представляя, что это он — тот, чьи руки оставляли синяки. Другая ладонь сжала грудь, ногти впились в кожу, и она закусила губу, чтобы не застонать слишком громко.
«Если бы муж придушил меня подушкой... Если бы связал... Если бы назвал шлюхой...»
Оргазм накатил быстро, грязной волной, заставив выгнуться всем телом. Но вместо облегчения — только пустота.
Она лежала, глядя в потолок, чувствуя, как на простыне растекается лужа — смесь его спермы и ее выделений.
«Ненормальная. Больная. Ты кончаешь от мыслей о том, как тебя используют».
Худшее было в том, что часть ее жаждала повторения.
