— Пожалуй, хватит Марии на сегодня, — улыбнулся он. — Кстати, у меня есть видео с изнасилованием, которое ты еще не видела!
Сняв и оставив дрожащую и плачущую Марию в ее комнате, похотливые садисты быстро приняли душ и в объятиях друг друга теперь смотрели большой экран.
Одна закованная в наручники девушка, либо прекрасная актриса, либо настоящая страдалица искренне не желающая принимать участие в своей звездной роли, визжала и сопротивлялась, пока трое мужчин сношали ее, сначала поодиночке, а затем все вместе. Один засунул свой большой член ей в горло, другой глубоко вошел в смазанную спермой от предыдущего насильника щель ее влагалища, а третий пристроился к ней сзади и начал трамбовать ее задний проход.
— Знаешь, а ведь я этого с тобой еще пока не делал, — отметил Мердок, член которого в это время был введен в хлюпающее влагалище Евы. — Тебе бы это понравилось?
Ева скользнула вниз по дивану, таким образом соскользнув с его члена. Его стон разочарования сменился вздохом удовольствия, когда она повернулась, чтобы взять его ствол и медленно облизать нижнюю часть его пениса, играя кончиком языка вокруг его оттянутой назад крайней плоти, чтобы смешать его собственный вкус с привкусом ее собственных соков влагалища.
Для мужчины постарше у него был очень хороший член, шелковистая гладкая головка и тугие яйца в довольно твердой мошонке.
— Меня никогда не трахали в зад, — промурлыкала она ему в пах. — Это всегда мне казалось немного грязным... знаешь, вонь дерьма и все такое. Я как представлю себе мужчину, выходящего из меня, всего в полосах этого дерьма и отвратительно пахнущего… Буэ.
— Ну, моя дорогая, как ты можешь видеть по телевизору, и как ты, несомненно, видела, когда я трахал Марию, этого на самом деле y не происходит... по крайней мере, если дама не собирается опорожняться, — усмехнулся Мердок. — Хотя я знаю одного из наших самых выдающихся политиков, для которого нет ничего лучше, чем засунуть свой член в зад женщины, пока она испражняется. Мне это кажется абсолютно отвратительным, но я уверен, что он сказал бы тоже самое и о моих довольно странных желаниях, не так ли?
Пока он говорил, Ева чувствовала его руку на своей попке, палец нежно исследовал глазок ее ануса. Он немного скользнул в нее... доктор, доктор, что это вы делаете с моей попкой?... но это не было неприятно. Палец вошел полностью и теперь медленно двигался внутри нее. Это не сильно отличалось от того, когда он ласкал ее влагалище... может быть, немного менее приятно, но это не было больно.
— Давай, моя сексуальная сучка. Встань на четвереньки и дай мне трахнуть эту прекрасную девственную дырочку! — ласково прорычал он.
— Тогда включи по телевизору что-нибудь с большим количеством насилия, — улыбнулась Ева. — Я должна возбудиться, увидев, как какая-то девушка истекает кровью, и услышав ее крики!
С поразительной скоростью Мердок сменил видео и поставил Еву на четвереньки перед телевизором.
Он включил профессионально снятый постановочный фильм «пыток», который она раньше не видела. Двое дознавателей в форме нацистов и очень красивая французская сотрудница сопротивления, которая была одета в современное нижнее белье. Пока ее тащили, жалобно кричащую, к вертикальной стойке, на которой ей предстояло страдать, ухмыляющиеся мужчины рассказывали ей с жестокими подробностями, как они собираются изнасиловать ее, а затем пытать ее прекрасное тело, пока она не назовет им имена всех своих соратников.
Наблюдая, как мужчины связывают пленницу и начинают ласкать и раздевать ее великолепное тело, Ева вскоре стала довольно возбужденной и не сопротивлялась, когда Мердок встал на колени позади нее и начал медленно тереть кончиком своего члена вверх и вниз по ее промежности. Он хорошо рассчитал время своего входа. Когда один «немецкий» офицер вонзил свою большую эрекцию в связанную девушку, другой защелкнул два устрашающе выглядящих крокодильих зажима на сосках ее чрезвычайно полной и четко очерченной груди. Ее крики боли заставили Еву сладко застонать от похоти, и в это время член Мердока раздвинул ее сфинктер и лишил ее анальной девственности одним плавным глубоким толчком.
Изнасилование на экране продолжалось, затем началась «пытка». Камера показала кожаный бюстгальтер, усеянный внутри десятками металлических шипов длиной около дюйма. Убедившись, что зрители увидели, что находится внутри бюстгальтера, допрашивающие начали затягивать его вокруг ее прекрасных сисек. Неудивительно, что девушка завизжала и яростно сопротивлялась, когда они делали это. Затем они начали бить кожаные холмы тяжелыми хлыстами, и из-под чашечек бюстгальтера потекло много «крови», а девушка стала визжать и дергаться еще сильней.
Периодически мужчины отпускали действительно непристойные комментарии о том, как шипы порвут ее сиськи на ленточки и превратят ее груди в раздавленные кучки фарша, Еве было легко игнорировать театр и наслаждаться иллюзией. Для нее наслаждение заключалось в том, что многочисленные шипы металла глубоко вонзались в кровоточащие подпрыгивающие груди актрисы. А потом, когда была показана похожая пара трусиков с шипами, и, естественно, прижата к нижним областям прекрасной мадемуазель, то последовавшие за этим избиения и струйки фальшивой крови заставили Еву стонать и извиваться в похотливом восторге, на стоячем восхищенном члене ее старшего любовника.
Когда звери «нацисты» достали ножи и вспороли живот французской девушки от бедра до бедра, а затем выругались, что забыли допросить ее, потому что причинять ей боль было так восхитительно, Ева плакала от восторга: «Да… вспорите ее, вы, счастливые ублюдки… отрежьте ее гребаные сиськи… заколите ее пизду».
Это все заставило Мердока закричать от абсолютного блаженства, когда он изверг свое семя глубоко в ее прямую кишку. Ее первое анальное проникновение стало весьма приятным опытом для них обоих.
Мердок, который на самом деле отрезал грудь не одной женщине за свою постыдную жизнь развратника, теперь был по-настоящему убежден, что Ева была готова перейти к серьезным пыткам Марии. Она действительно не притворялась, она на самом деле хотела сделать что-то очень отвратительное с телом реальной женщины. Он сказал ей, что они заставят Марию страдать следующим вечером, и она пошла спать, чтобы увидеть во сне кровь и крики…..
* * *
На следующий день на работе у Евы было неловкое чувство открытости в ее заднице. После обычного секса у нее определенно никогда не было похожего ощущения в киске на следующий день, однако, сегодня когда она ходила по офису, она определенно чувствовала некую свободу, казалось бы, прямо внутри ее ануса. Это было так странно, что она пошла в дамскую комнату, чтобы пощупать свою задницу и убедиться, что она на самом деле не открыта.
И в течение дня она обнаружила, что постоянно соскальзывает в эротические фантазии, настолько глубоко, что боялась, что может ляпнуть что-нибудь грубое в разговоре.
Ее так и подмывало объявить своим коллегам по работе, что ее трахнули прошлой ночью… после того, как она и ее любовник провели много времени, пытая свою секс-рабыню в звукоизолированном подвале.
Она попыталась представить их реакцию. Та странноватая блондинка работающая на полставки… скажет ли она «Надеюсь, вы использовала при этом презик», как она делала, когда кто-то из мужчин хвастался своими успехами в личной жизни.
Мирна, слегка восточная девушка работающая администратором, которая фигурировала во многих грязных мыслях Евы как дьявольская японская мучительница… спросит ли она, что они сделали со своей рабыней?
Джонатан, высокий симпатичный начальник отдела продаж, сказал бы, что он предпочел бы, чтобы они изнасиловали школьницу?
Ева знала, насколько ее тайные мысли далеки от того, что можно было бы ожидать. Могут ли у еще кого-то из ее коллег по работе быть подобные скрытые глубины?
Джемайма, главный редактор… ей всегда нравилось находиться за кулисами модных съемок. Это потому, что она была тайной лесбиянкой и любила подглядывать за моделями, чтобы увидеть, как бы случайно, зрелище обнаженной киски или пару симпатичных упругих маленьких модельных грудей?
Может быть, Том, молодой парень из упаковочного сектора, который всегда старался заглянуть вам под блузку, проходя мимо вашего стола, может быть он на самом деле хотел увидеть, как ваши груди разъедаются кислотой или разрезаются на четвертинки лезвиями мачете…
Она ухмыльнулась про себя, представив, как было бы чудесно иметь возможность настроиться на мысли других людей. Она знала, о чем думают мужчины, когда смотрят на нее. Многие из них представляли себе ее великолепную фигуру без одежды. Их язык тела и то, как их глаза пробегали по ней особым образом, говорили ей ясным образом: «Я бы с удовольствием затащил тебя в постель, дорогая!»
Что бы они подумали, если бы она сказала: «Расскажи мне о пытках красивых девушек, расскажи обо всех самых ужасных зверствах над ними, которые только можно себе представить, и я стану такой возбужденной, что ты сможешь трахнуть меня легче легкого!»
А как насчет Мердока? Сколько людей знали о его тайных похотях? Знали ли его деловые партнеры, что ему нравится насильно превращать невинную девушку в секс-рабыню. Что он утверждал, что на самом деле замучил довольно многих из них до смерти? Сидел ли он в офисе и рассказывал, как бы между делом, своей секретарше: «Вчера ночью трахнул Еву в задницу. Хорошая узкая девственная дырочка. Это было после того, как мы ласкали раскаленными шампурами тело нашей секс-рабыни. А ты делаешь что-нибудь такое же захватывающее?»
