Она встала, на мгновение ощутив себя прежней — той, что вышла из этой квартиры вчера утром. Но тут же, сама не понимая почему, крикнула в ответ:
— Нет, я... Я с Натальей поеду!
Ложь сорвалась с губ легко, будто она давно привыкла врать.
Край шорт задрался, обнажив синяк на бедре — фиолетовый, в форме отпечатка пальцев. Она провела по нему ладонью... Боль, тупая, раздражающая, погнала тепло по телу, приятное.
«Я хочу снова. Хочу, чтобы он снова...»
Она резко одернула шорты, но образ незнакомца уже всплыл перед глазами — смутный, опять без лица, но такой желанный. И самое страшное — она не знала, боится ли его возвращения... Или ждёт.
До работы был еще час. Походка была усталой, словно поднялась температура, но тело горело не от простуды.
Ванная, холодный душ, и всё придёт в норму. Взгляд упал на кучу одежды, сваленную у корзины. Платье — серое, мятое, пропитанное его запахом. Сперма засохла жёлтыми разводами на подоле, смешавшись с моими собственными выделениями. Аромат был густым, кисловатым, въелся в ноздри, как нашатырь. От одного вдоха внизу живота ёкнуло, будто кто-то провёл раскалённой спицей от лобка до пупка. Как муж это не увидел? Ответа не было.
Она перевела взгляд на себя. Зеркало показывало всё: синяки на бёдрах в форме отпечатков пальцев, припухшие губы. Она провела рукой по губам — кожа на шее горела, там, где его дыхание обжигало вчера. «Как он держал меня? Правой рукой живот и бёдра, левой — закрывал рот...» Пальцы сами повторили движение, впиваясь в кожу. Боль приятная заставила застонать — тихо, как тогда.
— Ты где? — крикнул муж из коридора, и я вздрогнула, прикрыв платьем промежность.
— В ванной!
Голос прозвучал хрипло, чужим. Я поднесла ткань к лицу, вдыхая глубже. Запах ворвался в ноздри — дешёвый одеколон с нотками табака и чего-то звериного, первобытного. Тот самый, что въелся в кожу вчера и не смылся даже после получасового душа. «Нет. Нет. Нет». Но рука уже скользнула вниз, средний палец нащупал вздувшийся клитор — так же, как и он, надавив на него быстро, яростно.
В зеркале женщина с растрёпанными волосами искажённо улыбалась. «Шлюха. Домашняя шлюха. Муж за стеной, а она возбуждается от платья, испачканного чужим семенем».
Жанна сжала зубы, пытаясь остановить пальцы, но они двигались сами — круговые движения, слишком быстрые, слишком грубые. Как тогда. Автобусная давка. Его шёпот: «Шлюха замужняя, … место на члене».
— Ааа... Ммм, — вырвалось из горла, когда оргазм накрыл волной. Ноги подкосились, я едва удержалась, схватившись за раковину. В глазах поплыли круги.
Я смотрела на своё отражение — губы дрожали, на скуле краснела царапина от молнии его куртки. «Может, найти его? Зачем? Я что, хочу ещё? Готова стать его вещью, если он снова прижмёт меня к стеклу на глазах у всех?»
Дверь щёлкнула.
— Жан? Ты что кричишь, обожглась или что? — муж заглянул в ванную, но я уже оттолкнула платье в общую кучу и прикрылась полотенцем.
— Да... Нет, просто что-то живот свело. Сейчас пройдёт.
Он ушёл, а я подняла мокрую руку. Капли моих соков текли по пальцам, оставляя прозрачные дорожки.
«Кончила за две минуты. Быстрее, чем с тобой за десять лет», — мысленно сказала я мужу. И засмеялась. Тихим, надтреснутым смехом сумасшедшей.
Спина прилипла к холодной плитке. Шероховатая поверхность впилась в голую кожу. Каждый шаг мужа на кухне отдавался в висках резкой пульсацией — будто кто-то стучал молоточком по тонкому стеклу.
«Почему он всё ещё здесь? Почему не уехал, как обычно? Дети в машине, а он тут ходит… Чёрт, я схожу с ума».
Пальцы непроизвольно сжали край раковины. Она провела языком по нижней губе, ощущая крошечную ранку - он оставил её, когда зажал мой рот ладонью, чтобы заглушить стоны.
Внутри всё сжалось в сладком предвкушении. Просто сжать бёдра уже не помогало, это только усилило пульсацию. Влажность стала настолько явной, что я боялась - пятно проступит сквозь тонкую ткань халата.
- Жан? - он опять подошел, его голос прозвучал прямо за дверью, заставив меня вздрогнуть. - Ты чего там застряла?
Голосовые связки напряглись, выдавливая фальшивое:
- Голова, говорю, голова болит! Женское, говорю, пройдёт. _ Я откровенно уже злилась. - Блин, какая разница, болит у меня… Отстань.
Дверь приоткрылась. Она резко развернулась к раковине, делая вид, что умываюсь. Капли воды стекали по шее, смешиваясь с потом на спине.
- Вызови врача или поехали, отвезу, - его рука коснулась моего плеча.
Прикосновение обожгло. Мышцы живота судорожно сжались, а мурашки побежали от лобка к пупку, и возникла такая сильная пульсация, что она едва сдержала стон.
- Всё нормально! - вырвалось слишком резко. - Пройдет, езжай на работу, дети в машине ждут.
Его пальцы задержались на моей коже на секунду дольше, чем нужно. В зеркале было прекрасно видно, как его взгляд скользнул вниз - словно он пытается осмотреть меня сам и дать диагноз.
Тишина повисла между нами, густая и липкая.
- Ладно... - он медленно убрал руку. - Если что - звони.
Когда дверь закрылась за ним, она опустилась на корточки, прижав ладони к животу. Тело дрожало мелкой дрожью. Пальцы сами потянулись вниз, скользнули под резинку трусиков. «Всего еще один раз. Быстро. Чтобы перестать дрожать». Но когда подушечки коснулись взбухшего клитора, в голове всплыло вчерашнее:
«Кончай, шлюха. Кончай на члене незнакомца».
Она кончила опять почти сразу - тихо, кусая кулак, чтобы не закричать.
Когда встала, в зеркале снова увидела своё отражение - растрёпанное, с тёмными кругами под глазами. Но теперь в уголках губ блуждала улыбка. Нужно одеваться и идти на работу.
Она стояла на той же остановке, сознательно заняв место у края, чтобы видеть каждого приближающегося. Серое платье обтягивало бедра, а под ним — черные кружевные трусики с разрезами по бокам и тонкими лямками, впивающимися в кожу. Она специально выбрала их сегодня утром, долго крутясь перед зеркалом, наблюдая, как кружево натягивается между ягодицами, чувствуя одновременно отвращение и странное возбуждение.
«Я все-таки надела их? Что со мной происходит?» — мысль пронеслась в голове, но пальцы уже скользнули ткани платья, словно проверяя, на месте ли они. Мурашки прошлись по телу на собственное прикосновение.
Мужчины вокруг курили, разговаривали по телефону, уставились в экраны. Она изучала их руки — запястья, форму пальцев, ногтей. «Тот в кожаном пальто... Нет, суставы слишком толстые. А этот, с часами... Слишком аккуратные». Ветер поднимал подол платья, и она не спешила его опускать, позволяя холодному воздуху ласкать кожу бедер. Кружево уже слегка промокло, мысли в голове мелькали от «интересно, кто-нибудь видит это» до любопытства, что сказал бы тот самый, проведя рукой. А эти все нет, им не до нее, они считают, что кольцо на пальце и она, значит, недоступна, они не видят, как она едва заметно двигает бедрами, растирая влагу, ненавидя себя за это.
Она сжала телефон так, что корпус затрещал. Она уже порой смаковала запретные мысли — его грубые пальцы впиваются в бедра, голос: «Ты вся течешь, шлюха». Но она уже приняла это, это было не наказание — это было желание.
Автобус подъехал с визгом тормозов. Она вошла последней, специально задерживаясь, позволяя мужчинам толкаться с ней в дверях. «Может, этот? Или вон тот, с портфелем?» Но никто не прижал ее к стеклу. Никто не прошептал на ухо похабностей.
Она ехала, стоя у того же окна, чувствуя, как кружево все сильнее натирает кожу — уже не от возбуждения, а от разочарования и стыда. Желая того насилия, которого разум боялся. «Что я за шлюха? Как я могу хотеть этого?»
Вечером она снова села в автобус. Полупустой салон дал возможность стоять на том же месте, слегка раскачиваясь в такт движению. Пальцы незаметно скользнули под подол — там было горячо и мокро, привычное уже состояние на сегодняшний день. «Если бы он видел меня сейчас...» — мысль заставила сжаться внутри.
У подъезда стоял муж. С сумками. Его взгляд скользнул по ее босым ногам — туфли она сняла еще после того, как вышла из автобуса. Зачем? Просто захотелось…
- Наталья тебя не подвозила? — голос был слишком ровным.
Она покачала головой, совершенно не обращая внимание на вопрос, чувствуя, возбуждение от поездки, от воспоминаний перебивало все.
- Машина в сервисе... — она показала на туфли, — а это... не ожидала... натёрла...
Он взял ее за локоть, помогая подняться. Его пальцы обжигали кожу. «Какой он милый» — эта мысль почему-то бесила больше всего. Она не заслуживала его доброты.
На лестничной площадке она специально оступилась, прижавшись к нему всем телом. Он вздохнул, но рука крепче обхватила ее талию.
- Ты пьяна? — неожиданно спросил он.
Она закусила губу. «Пьяна? Нет... Это другое, тоже мутит разум, дорогой...» Она посмотрела на мужа, и словно кто-то со стороны стал шептать: «Скажи ему. Скажи, что хочешь, чтобы он прижал тебя к стене прямо здесь. Чтобы сорвал с тебя платье и взял тебя, как тот незнакомец».
Дома она сразу пошла в душ. Горячая вода смывала пот, но не могла смыть прошлое и то, что там было. Рука скользнула вниз. В паху пробежала знакомая волна тепла — сначала едва заметная, как лёгкий озноб, но уже через секунду превратившаяся в жгучий прилив, от которого свело живот и подкосились ноги. Она кончила быстро, кусая губу до крови, представляя, как он наконец теряет контроль, хватает ее, берет грубо...
