***
Изнасиловали.
Я всегда представлял насилие иначе. Темный переулок, суровый мордоворот, нож. Девушка отбивается до последнего.
В реальности все оказалось куда прозаичнее. Холодный кафельный пол туалета, знакомый парень, и я, который сам сдался, едва мне пригрозили настоящей болью.
— А как ты думал? — горько усмехнулась Лиза, когда я рассказал это все девчонкам. Они приняли твердое решение проводить меня до квартиры. — В реальности так и оказывается.
— Большая часть изнасилований совершается знакомыми, друзьями и родственниками, — кивнула Настя.
— Но я не очень-то сопротивлялся…
— И правильно сделал, — Лиза скривила изящный ротик. — Поверь мне, Никитка, не ты первый предпочел подчиниться тому, чтобы зубы с пола собирать.
Она замолчала.
— Не надо себя винить. Лучше скажи мне, кто это сделал, — жестко заявила Настя.
— Зачем? — слабо улыбнулся я. — Ты что, пойдешь за меня морду бить парню?
— Может и пойду, — буркнула Настя. — Но на худой конец хотя бы присматривать буду за ублюдком.
Они проводили меня до самой квартиры. Когда я нажимал на звонок — немного нервничал. До этого Лиза и Настя были в квартире Лидии Сергеевны только когда ее там не было. Но сегодня она должна была оказаться дома пораньше.
Наконец женщина открыла дверь, поспешно запахивая в халат большую грудь.
— Никита, — нахмурилась она, — мы же договаривались, водить подруг только когда я остаюсь на работе. У меня совсем нет сил на гостей.
— Мы не задержимся, эээ… — протянула Лиза.
— Лидия Сергеевна.
— Да, Лидия Сергеевна, извините. Мы на минутку.
— Ну что ж…
Мы зашли в коридор. Я неуверенно потоптался на месте.
— Никит, иди переоденься, — вдруг попросила меня Настя. Лидия Сергеевна удивленно посмотрела на нее.
— Давай, — кивнула она мне. Я сбросил туфли и ушел в зал, но в комнату не пошел, а встал у стены.
— Так о чем вы хотели поговорить со мной, девочки? Неужели Никита что-то…
— Нет, — быстро сказала Настя, — скорее наоборот.
— Тааак, — голос хозяйки помрачнел. — Что с ним сделали? Я говорила с директором, он должен был убедиться, что Никиту не обижали. Учителя? Ученики?
— Нет, — тихо сказала Лиза, — точнее, не совсем. Видите ли, Никиту сегодня изнасиловали. Он был в туалете, и его там застал какой-то парень.
— Он не говорит какой, — вставила Настя. — А то я бы с ним уже провела воспитательную работу.
Я со страхом ждал реакции хозяйки. Вдруг она заявит, что я сам виноват? Я чуть с ума не сходил от перевозбуждения, когда попал к ней. И потом та история с Сашей… вдруг она подумает, что это я пристал к парню и получил то, на что и нарывался?
Но Лидия Сергеевна только тяжело вздохнула.
— Я поняла, девочки. Не волнуйтесь.
Они о чем-то еще тихо пошушукались, но я скользнул в свою комнату и прилег на белое одеяло, свернувшись в позу эмбриона.
Когда вошла женщина, я сделал вид, что не слышу.
— Никит, — позвала она меня виноватым голосом. — Ты прости.
— За что? — глухо отозвался я.
— Если бы я не настаивала, чтобы ты так одевался, то…
— Глупости, — вдруг разозлился я. — Он не должен был этого делать в любом случае. Он не имел права!
Вот именно! А если бы в туалет пришлось зайти Лизе — скажем, женский бы не работал? Тогда она бы нарвалась, а я говорил «сама спровоцировала»? Вот еще! Виноват этот кретин Вася, и больше никто.
Если все мужики такие… если «нормальные» мужики такие… то я ничего общего с ними не имею.
Лидия Сергеевна вдруг прилегла рядом, обняла, погладила по голове.
— Ты чего, м… мам? — спросил я.
— Держись, Никит. Мне больно это говорить, но… еще ничего не кончилось. Такие события оставляют рану, которая долго не заживает. И отношение к тебе окружающих может поменяться. Но ты помни: я всегда на твоей стороне. Хорошо?
***
Она оказалась права.
Через пару дней в универе пошли слухи. Вася без всякого стеснения хвастался тем, как «опустил» меня. Когда Маринка Паустова сообщила мне об этом, я едва не рухнул на пол. Был уверен, что он промолчит о произошедшем — хотя бы из опасений сесть. Но, похоже, никто из парней бежать сдавать его не торопился, а я… он знал, что я никуда не пойду. Поход в ментовку означал только большее унижение.
Настя запретила мне ходить в мужской туалет. И настояла на том, чтобы она и Лиза провожали меня до женского и обратно.
Я старался быть незаметным, не выделяться, смотреть в пол. Но, на удивление, никто и не выражал недовольства. Девчонки вели себя так, словно все было в порядке вещей, и едва ли отвлекались от зеркала, смотрясь в которое подкрашивали ресницы, чтобы взглянуть на меня, пока я мыл руки.
— Почти все так или иначе нарывались на парней вроде Афиногенова, — махнула рукой на мое удивление Лиза. — Парни могут ржать сколько угодно, но девчонки тебе сочувствуют.
Парни действительно ржали. Теперь мне свистели и показывали неприличные пантомимы прямо в коридорах. Похоже, что их восприятие меня окончательно изменилось.
Как ни странно, меня устраивало, каким образом оказались расставлены акценты.
Меня не считали за парня — велика беда. Прям очень хотелось. Меня обзывали пидором — я уже почти привык. Девчонки не воспринимали как потенциального партнера — не их вина, и уж точно не что-то новенькое для меня.
То, что меня принимала Лидия Сергеевна — значило куда больше. То, что со мной дружили Лиза и Настя — было невероятно. По сути, это были мои первые подруги.
Так что когда меня стали звать гулять в компании остальных девчонок — я мысленно позлорадствовал. Афиногенов хотел сделать меня изгоем — а вышло наоборот.
После занятий я в компании Лизы, Насти, старосты Бахметовой и еще трех девочек отправились в ТЦ. Пошатались по магазинам одежды и аксессуаров — Настя с каменным выражением лица купила и подарила мне глупенький розовый браслет со свисающими звездочками и бусинками (Лиза неодобрительно покачала головой — она сочла его безвкусным).
Заглянули и в магазин обуви, где Лиза и еще одна девочка, Марина, пытались убедить меня показать свои навыки хождения на каблуках. Я отказался — все-таки я так ни разу и не потренировался дома. Но мысленно поставил себе зарубку все-таки выделить на это время.
После чего мы пошли на фудкорт. Девчонки решили сначала занять свободный столик поблизости, а потом уже по очереди ходить за едой.
— Ну, кто что будет? — деловито осведомилась Настя.
— Хочу роллы… — заныла Лиза.
— Ты всегда хочешь роллы, — усмехнулась Настя.
— А я возьму мексиканскую, — задумчиво сказала Юля.
— Блин, она для меня слишком острая, — пожаловалась Марина. — Придется взять салат какой-нибудь, наверное…
Я и не заметил, как к нам подошла девушка. Молодая, хотя и явно взрослее нас, блондинка с прямыми волосами.
Знакомая.
Хотя без белого халата и в кожаной куртке ее узнать было положительно невозможно.
— Оля, — вырвалось у меня. Черт знает почему. Я ее по имени еще не называл. Я вообще почти ничего в ее адрес, кроме стонов, тихих вопросов и придыхательного «да» еще не произносил.
Я безбожно покраснел. Именно перед ней мне было куда менее стыдно находиться голым, чем одетым в белые женские брюки с высокой посадкой, кофточку и лоферы.
— Никита, — без выражения произнесла она. — Давно тебя не видела. А ты значит, обычной жизнью живешь, а?
— Никит, это кто? — спросила Марина. Лиза прищурилась, оценивая Олю, но вряд ли нашла к чему придраться: черные джинсы с высокой посадкой обрамляли ее идеальную фигуру, а укороченная кожанка лишь подчеркивала талию. Настя недовольно сложила руки на груди.
Я не смог ничего ответить. И, кажется, зря: глаза Оли стали темнее и холоднее.
— Что ж ты не представишь меня своим подругам? — вкрадчиво сказала она, обходя наш столик. — Хочешь, расскажу им, при каких обстоятельствах мы познакомились?
Перед глазами потемнело.
— Это довольно скучная история, — промямлил я.
— Ну почему же, — невозмутимо сказала Оля и облокотилась на мой стул, слегка толкая голову вперед своей грудью. — Впрочем, как скажешь. Что-то ты давно не заходил?
Последнюю фразу она сказала мягко, вкрадчиво, оплетая меня руками вокруг шеи и приближая губы к уху.
— Учеба…
— Ах, учеба. Где уж мне с моей ординатурой, — хмыкнула Оля. — Но все-таки, Никит, зря ты так. Заходи. Нельзя же девушку так распалять, а потом бросать.
— А вы что… эм…
Я слышал голос старосты, но глаз не поднимал.
— А то. Никита у нас очень… щедрый любовник, да, Никит?
— Неправда, — прошептал я.
— Правда очень ветреный. Ладно, герой-любовник, бывай.
Она испарилась, как будто ее и не было. Осталась только тишина за нашим столиком — пусть вокруг и царил обычный для торгового центра гам и суета.
Я поднял глаза. Отношение девчонок ко мне явно изменилось. Большинство смотрело как-то разочарованно, чуть презрительно. Староста смотрела подозрительно.
