— Может, продержится чуть дольше других, но он расскажет мне все что потребуется. — сказала она, её тон стал холоднее. — Посмотрим, сколько он продержится и насколько он крепкий. Я не для того сижу в этой конторе, чтобы возиться с бумагами вместо дела.
Лекс хмыкнул, его голос был грубым, как рёв двигателя. — Крепкий он или нет, конец у этих еретиков всегда один. Просто сперва выясни у него, где находится то, что нам нужно. Ты, кстати, вообще ни капли не устаёшь от всего этого?
Она рассмеялась, звук эхом отразился от стен. — Устаёшь ты, таская их ко мне. А я… я живу этим. Это не работа, Лекс. Это моё искусство.
Торн приподнял голову, его руки едва заметно задрожали. — Ты… ты правда этим наслаждаешься? Я думал, это просто слухи о тебе…
Клэймора повернулась к нему, её глаза сузились. — Наслаждаюсь? О да, каждый крик, каждая капля крови — это мой амасек. А ты, Торн, что делаешь после смены? Чистишь свои железки и мечтаешь о чистом небе?
— Я… я просто выживаю, — пробормотал он, отводя взгляд.
— Другие бы просто сломались, но я создана для этой работы. Но это не про любовь, Торн. Это про порядок. Они нарушают его, я восстанавливаю. Мне нравится как они заканчивают, а ты бы предпочёл чтобы их оставили гнить в камерах?
— Я бы предпочёл убирать меньше крови на полу, — буркнул он, но отвёл взгляд.
Лекс усмехнулся. — Кровь смывается. Нам уже пора, Клэймора. Машина ждёт.
Бронетранспортёр гудел, пробираясь через узкие туннели улья. Внутри — Клэймора, Лекс и Торн, сидящие на жёстких скамьях. Свет от фонарей мелькал через щели в броне, освещая их лица. Машина тряслась, двигатель ревел, а вокс шипел обрывками приказов.
— Ты когда-нибудь думаешь о том, чтобы бросить это? — спросил Лекс, его голос едва пробивался через шум. — Уйти, пожить тихо?
Клэймора посмотрела на него, её лицо было неподвижным. — Уйти? Вверх, к лордам? Или вниз, к крысам? Нет, Лекс. Я там где нужна, и я не для тишины. Здесь я делаю то, что умею. Эти мрази думают, что могут ломать всё, что видят. Я показываю им за это цену.
Лекс кивнул, его рука сжала рукоять болт-пистолета. — Они заслужили. Каждый. Но этот… он крепкий. Может, даже тебе придётся попотеть.
— Попотеть? — Клэймора усмехнулась, её глаза блеснули. — Если он не сломается, я сильно удивлюсь. Мне не нужно его имя, чтобы знать, кто он и что он виновен. Но я хочу услышать. Это лично для меня.
Машина остановилась, люк открылся, и они вышли в заброшенный ангар.
Мужчина с широкими плечами и шрамами на груди — был прикован к стулу, его руки и ноги скованы цепями. Его глаза — тёмные, налитые кровью — смотрели на Клэймору с ненавистью. Она стояла перед ним, её броня блестела в тусклом свете, волосы упали на лицо, а ящик с инструментами уже лежал у её ног.
— Имя, — сказала она, её голос был холодным, как сталь. Она не снимала сапоги — сегодня ей не до ритуалов, только работа.
Он плюнул ей под ноги, и она шагнула ближе, взяв плоскогубцы. Без лишних слов она схватила его мошонку и сжала, металл впился в плоть, пока кровь не потекла по её руке. Он зарычал, его тело напряглось, но молчал.
— Имя, — повторила она, сжимая сильнее. Хруст плоти эхом отразился от стен, и он взвыл, но стиснул зубы.
Она отбросила плоскогубцы и взяла шип — тонкий, острый, как игла. Она вонзила его в его яичко, медленно, поворачивая, пока кровь не брызнула на её броню. Его крик был хриплым, но он всё ещё молчал. Клэймора нахмурилась — этот был на самом деле крепче, чем она думала.
— Ты думаешь, что сможешь победить меня? — сказала она, её голос стал резче. Она взяла клинок и провела им по его бедру, оставляя тонкий разрез. — Я могу резать тебя часами. Имя. Грехи. Где твое логово?
Он дёрнулся, его глаза закатились, но он прохрипел: — Убей… меня…
Она покачала головой и схватила молот. Удар пришёлся по его мошонке. Он закричал, его голос сорвался. — Имя! — рявкнула она, ударяя снова.
Он стиснул зубы, плюнул ей в лицо, но следующий после этого удар молота, раздавливая одно из яиц всмятку вырвал из него имя.
— Воркан… Воркан Стальной Пес… — выдавил он, слюна текла из его рта. — Я… убивал… ради Кхорна… резал… сжигал…
— Подробности, где остальные, — сказала она, её рука сжала клинок. Она вонзила его в его пах, медленно поворачивая, пока он не закричал снова.
— В канализации… — прохрипел он, — прямо у вас под носом, под ульем…
Клэймора кивнула, её лицо было каменным. Она не испытывала удовольствия — только удовлетворение от выполненной работы. Она взяла цепной клинок с пола, включила его, и зубья начали вращаться с воем. Она поднесла его к его мошонке и медленно надовила, разрывая его плоть. Кровь брызнула на её лицо, он кричал, пока голос не оборвался, и тело не обмякло.
Она выключила клинок, вытерла лицо рукавом и вышла из ангара к Лексу. — Отчёт готов. Едем обратно.
Позже, в своих покоях, Клэймора сидела за столом, бутылка амасека в руке. Она пила медленно, глядя в зеркало. Её лицо было спокойным, она не думала о Воркане — он был просто ещё одной строкой в списке. Она встала, подошла к шкафу и достала старую книгу — редкость в этом мире. Читала она молча, её пальцы листали страницы, пока ночь не поглотила улей.
Глава Четвертая:
Лампа в офисе над столом гудит, отбрасывая резкий свет на ржавые стены, украшенные выщербленными символами Императора. Вокс-передатчик шипит обрывками команд от префектов, а воздух пропитан запахом оружейного масла и остывшего рекафа. Клэймора откинулась на стуле, её пальцы сжали кружку рекафа, чёрного и горького, как сточные воды улья. Лекс, в серой броне Арбитрес, бросил инфопланшет на стол, его голос был твёрдым, как керамит.
— Сектор Гамма-9, прометиевый завод. Уничтожен цех сервиторов, техножрец зарублен топором, подожжен склад с боеприпасами "Инферно". Недалеко от места поймали парня. Не похож на культиста, все отрицает и ничего не знает. Необходим допрос.
Клэймора прищурилась, её губы изогнулись в холодной улыбке. — Люблю такие загадки. Что ещё знаешь, Лекс?
— Следы варп-скверны на месте, — продолжил он, его тон стал мрачнее. — Надо быть осторожнее. Этот может быть опасен. Может, даже попытается что-то выкинуть.
Клэймора хмыкнула, собирая ящик с инструментами. — Пусть попробует. Я не какая-нибудь аколитка с кадилом. Он сломается, Лекс. Все ломаются.
Торн поднял голову, его голос был тихим, но твёрдым. — А если нет? Ты будешь резать его вечно? А что если он правда не виновен?
Клэймора повернулась к нему, её голубые глаза вспыхнули, как дуло плазменного пистолета перед выстрелом, и её тон стал резким, как треск цепного меча, но затем смягчился, приобретя почти проповеднический оттенок, полный мрачной убеждённости. — Не виновен? Торн, ты опять за своё. Здесь нет невиновных — только те, кто ещё не показал свою грязь. Если они молчат и все отрицают, то это лишь из-за страха, что я раскрою их. Буду ли я резать его вечно? Нет, только пока он не сломается или не сдохнет — что раньше наступит. Если он предал Императора, плюнул на Его трон. Я не просто порежу — я выжгу ересь из его плоти. Это мой долг, моя вера. Ты бы понял, если бы посмотрел глубже. Хаос — это не просто враг, это зараза. А я — огонь, что её очищает.
Торн покачал головой, его лицо стало ещё мрачнее. — Огонь? Ты не огонь, Клэймора. Ты мясник. И я не хочу это понимать.
Она улыбнулась, её глаза блеснули. — Мясник? Может быть. Но мясник, который держит улей в строю. Ты убираешь за мной, Торн. Мы оба по уши в этом. Привыкай.
— Почему так жестоко... то, что ты делаешь. Я вижу их, когда убираю... у меня кровь стынет в жилах когда думаю что им пришлось пережить... Почему просто не прикончить? — спросил он, его голос был низким, с ноткой сомнения. — Один выстрел в череп, и нет проблем. Зачем ты это растягиваешь, Клэймора?
— Растягиваю? Торн, ты всё ещё не понял? Это не просто смерть. Это урок. Они — гной на теле Империума, а я — ланцет, что вырезает его. Быстрая пуля — это милосердие, а милосердие — для слабых. Я выжигаю их грехи, чтобы другие боялись. Невинность — это миф для верхнего улья, для тех, кто прячется за золотыми статуями Императора. Здесь, внизу, мы все по уши в грехе, и моя работа — вырезать тех, кто зашёл слишком далеко. Ты хочешь милосердия? Иди к сестрам Ордена Милосердия, они напоют тебе псалмы. А я… я делаю то, что Император требует от нас — держу этот улей в строю, пока Хаос грызёт его стены. Если я ошибусь, если он "невиновен", то его кровь — всего лишь ещё одна капля на алтаре Его воли. Ты можешь не понимать этого, но я вижу в их боли порядок. И да, Торн, я наслаждаюсь этим — потому что каждый крик подтверждает, что я права, что Его свет всё ещё горит в этой тьме. Попробуй увидеть это моими глазами, и ты перестанешь задавать свои вопросы.
Торн нахмурился, его пальцы сжали цепь. — Я не хочу видеть твоими глазами. Ты называешь это порядком, а я вижу только мясо и кровь. Ты никакой не фильтр, Клэймора, ты — зверь в броне Арбитрес. Ты наслаждаешься этим. Я видел твои глаза, когда ты режешь. Это не долг. Это… что-то другое.
— Довольно, — хлопнув по столу рявкнул Лекс, прервав их. — Хватит. Брифинг окончен. Машина ждёт, нам пора.
