Член Миши был глубоко у нее во рту, щеки девушки вваливались с каждым восторженным посасыванием, глаза слезились от усилий. И все же она ни на секунду не отрывала от меня взгляда, молчаливая связь между нами была живой, пульсирующей и крепла с каждым мгновением. Она как будто делилась со мной этим переживанием, предлагая мне заглянуть в ту часть себя, которую она скрывала.
Пальцы Саши нашли ее соски, умело играя с ними, посылая волны наслаждения прямо в ее лоно. Стоны Насти становились все глуше, когда Миша входил в нее по всей длине, ее тело отвечало на двойное нападение со страстью, которая казалась почти дикой. Ее вид, такой распутный и необузданный, был более эротичным, чем любая фантазия, которую я когда-либо вызывал в своем тихом уединении.
Мужчины были неумолимы, каждый по очереди овладевал ею, демонстрируя первобытную похоть, которая была столь же завораживающей, сколь и пугающей. Они двигались как хорошо смазанный механизм, каждый точно знал, как подтолкнуть ее ближе к краю. Я видел голод в их глазах, то, как они наблюдали за ее реакцией, как они корректировали свои прикосновения, чтобы вызвать самые сильные звуки удовольствия. Они были художниками, создававшими шедевр своими руками и ртами, и Настя была их холстом, а ее тело – живым, дышащим свидетельством их мастерства.
Саша лег на ближайший шезлонг, не сводя с нее глаз, и это было молчаливое приглашение, которое она приняла без колебаний. Она оседлала его, ее ноги дрожали от усилий удержаться в вертикальном положении, когда она опускалась на его член. Звук ее вздоха был подобен симфонической ноте, резонирующей в тихом ночном воздухе, когда он полностью заполнил ее. Миша, как всегда страстный участник, занял свое место позади нее, его член прижался к ее тугому, нетронутому анусу, кончик блестел от смазки.
Руслан, самый молодой и предприимчивый из троицы, воспользовался возможностью завладеть ее ртом, прижавшись членом к ее сладким губам. Аромат ее желания смешивался с мускусным запахом мужчин вокруг нее, что было мощным афродизиаком, который всех их возбуждал.
Когда Сашин член погрузился в нее, Настя не сводила с меня глаз, ее зрачки расширились от похоти и чего-то еще – возможно, страха? Или это был вызов? В тот момент я ощутил странное чувство власти, зная, что она отдает себя им, сохраняя частичку себя только для меня. Это был танец подчинения и доминирования, которого я никогда раньше не видел, и я был совершенно потрясен.
Прикосновение Миши было мягким, почти нежным, когда он наносил смазку на ее тугой бутон розы. Его глаза встретились с ее глазами в молчаливом вопросе, и она кивнула, ее щеки вспыхнули от смеси предвкушения и трепета. Он расположился так, что кончик его члена прижался к ее анусу, и она сделала глубокий вдох, ее тело напряглось в предвкушении.
В тот момент, когда он вошел в нее, она издала низкий стон, который, казалось, пронесся сквозь саму ткань ночи. Это был звук чистого удовольствия, звук, который, казалось, разрушил последние остатки сомнений и страха, которые еще цеплялись за нее. Она не сводила с меня глаз, даже когда Миша вошел глубже, наполняя ее таким образом, который был одновременно чуждым и волнующим. Это было так, словно она черпала силу в моем взгляде, используя его, чтобы еще глубже погрузиться в глубины своего собственного желания.
Член Саши был толстым и упругим, растягивая ее киску до предела. Он начал двигаться, его бедра приподнялись навстречу ее бедрам в первобытном танце. Его руки обхватили ее за талию, направляя ее движения с уверенностью, которая, казалось, исходила из чего-то, выходящего за рамки простого опыта. Каждый толчок посылал по ее телу волну возбуждения, мышцы сжимались вокруг него, стремясь удержать ощущение полноты, которого она так долго жаждала.
Подход Миши был более обдуманным, он не сводил с нее глаз, когда входил в ее попку. Его движения были медленными и точными, как будто он наслаждался каждым сантиметром ее упругости. Ощущения были непохожи ни на что, что она когда-либо испытывала раньше, смесь боли и удовольствия, которая была почти ошеломляющей. Она чувствовала, как головка его члена прижимается к стенкам ее анального прохода, открывая ее так, как никогда раньше.
Мужчины сменяли друг друга, их движения были синхронизированы в безмолвном балете желания. Они менялись местами с плавной грацией, каждый из них претендовал на нее по-своему, исследуя каждый сантиметр ее тела, как будто это была новая и неизведанная территория. Настя потерялась в тумане ощущений, ее разум кружился от нахлынувшего на нее со всех сторон наслаждения.
Ее глаза искали меня в темноте, и когда она нашла меня, то удержала , свой взгляд, на ее лице была немая мольба. Когда Настя начала кончать, это было похоже на прорыв плотины, ее тело сотрясалось в конвульсиях экстаза. Она посмотрела на меня и в этот момент произнесла слова, которые я так жаждал услышать. "Люблю". Это было не признание в любви, а мольба, отчаянный крик о понимании и принятии. Ее глаза встретились с моими, и в это мгновение она стала больше, чем просто моей девушкой, больше, чем собранием желаний и секретов – она была для меня всем.
Воздух наполнился ее криками, непристойности лились с ее губ, как сладкий нектар в тихой сельской ночи. Мужчины вокруг нее были погружены в свой собственный мир удовольствия, не подозревая о молчаливом договоре, который был заключен в ту долю секунды. Связь между нами крепла с каждым ее раскованным криком, слова эхом разносились по пустым улицам, что свидетельствовало о силе нашей связи.
– Трахните меня, как сучку, я ваша шлюха... я люблю тебя, милый, – закричала она, и неприкрытая страсть в ее голосе была как нож в мою душу.
Это было так, словно она дала мне секретный код, позволивший заглянуть в самые темные уголки ее желаний, и я был одновременно напуган и взволнован тем, что мне удалось разгадать. Ее тело было ареной ощущений, полем битвы, где удовольствие и боль танцевали в изящном балете. Мужчины восприняли ее слова как вызов, их движения становились все более напряженными, их глаза не отрывались от нее, когда они стремились полностью завладеть ею.
Настя не сводила с меня глаз, даже когда в нее вонзались нетерпеливые члены ее одногруппников, а ее тело извивалось в экстазе под их умелыми руками. Ее зрачки расширялись с каждым толчком, и слова, которые она шептала:
– Я твоя шлюха, – эти слова предназначались не только им, но и мне. Это было признание в любви в самой примитивной, грубой форме. Она считала меня своим хозяином, своим защитником, тем, кто теперь знает ее самые сокровенные желания и самые темные секреты.
Саша, был первым, кто достиг своего пика. Его ритм стал неустойчивым, дыхание прерывистым, и я видел, как напрягаются его мышцы. Настя снова взяла его член в рот, не сводя с меня глаз, и я с благоговейным трепетом наблюдал, как она глотает его сперму, как его семя густыми горячими струйками стекает ей на язык. Она наслаждалась этим, смакуя его вкус, ее глаза горели от силы ее подчинения.
Руслан, второй мужчина, пристально наблюдал за мной, когда он трахал ее в попку, его молодое, подтянутое тело двигалось с грацией, которая противоречила его неопытности. В его глазах был вызов, молчаливый вопрос о том, позволю ли я это, смогу ли вынести зрелище члена другого мужчины, растягивающего ее до предела. Его движения становились все быстрее, все сильнее, а стоны Насти – все громче, симфония наслаждения, казалось, наполняла сам воздух вокруг нас.
Пристальный взгляд Насти не отрывался от меня, в ее глазах бушевали эмоции – страх, желание и что-то еще, что я не мог точно определить. Была ли это любовь? Или это был трепет перед запретным? Что бы это ни было, оно было искренним и неподдельным.
Руслан, самый молодой и дерзкий, пришел к финишу вторым, его ритм становился все более неустойчивым по мере приближения к кульминации. Его глаза были прикованы к моим, в его взгляде был тот же вопрос, что и у Насти – согласен ли я с этим? Мускулы на его руках рельефно напряглись, когда он схватил ее за бедра, притягивая к себе, его член глубоко вошел в ее попку. С последним стоном он кончил, наполнив ее анус своим горячим, липким семенем. Тело Насти сжалось вокруг него, ее мышцы напряглись в мощном оргазме, который, казалось, потряс сами основания особняка.
Следующим был Миша, белокурый бог, его красивое лицо исказилось в экстазе, когда он вышел из ее насквозь мокрой киски. Он поставил ее перед собой на колени, его член гордо стоял и блестел. Он не сказал ни слова, его глаза говорили о многом, когда он искал ее согласия. Она кивнула, ее щеки вспыхнули, и он не стал терять ни секунды. Он погрузил свой член ей в рот, трахая ее лицо с пылом, который был одновременно животным и прекрасно человеческим. Звуки, которые она издавала, были приглушенными, ее глаза увлажнились, но она ни разу не отстранилась. Ее преданность своему и их удовольствию была достойна восхищения.
С последним ревом Миша вышел из нее, его член пульсировал, когда он окрасил лицо Насти струйками спермы. Она забрызгала ее щеки, нос, ресницы и очки, которые она забыла снять. Видеть ее в таком состоянии, полную похоти и желания, было выше моих сил. Я вышел из тени, мой член пульсировал от желания принять в этом участие.
Настя посмотрела на меня снизу вверх, в ее глазах светилась смесь гордости и вызова. Она знала, что должно было произойти, спланировала это с самого начала, и сила, которой она обладала в тот момент, была опьяняющей. Мужчины вокруг нее наблюдали за моим приближением со смесью удивления и возбуждения, их глаза блестели в ночном свете. Они знали, кем она была для меня, кем она стала, и им не терпелось увидеть, сделаю ли я этот последний шаг.
Когда я подошел к ней, она откинулась на спинку шезлонга, ее тело все еще дрожало от сильного удовольствия от мужского внимания. Она раздвинула ноги, показывая влагу, блестевшую на внутренней стороне бедер, – молчаливое приглашение, от которого я не мог отказаться. Мое сердце бешено колотилось, когда я опустился на колени рядом с ней, мой член жаждал ее теплоты и влаги, сделать ее своей всеми возможными способами.
