Мне нужно было прочистить мозги, избавиться от ошеломляющих ощущений, которые грозили поглотить меня. Не говоря ни слова, я встал и направился к бассейну, вода в котором манила к себе, как тихое кристально чистое святилище. Прохлада вечернего воздуха резко контрастировала с жарой, царившей вокруг наших кресел, и, приблизившись к кромке воды, я почувствовал, как мои мысли стремительно проносятся мимо. Бассейн был похож на огромное мерцающее зеркало, отражающее серебристое сияние луны и звезд, рассыпанных искорками по бархатистому небу. Единственным звуком был отдаленный смех остальных.
Когда я опустил ноги в воду, ощущая нежные объятия жидкости, Иван присоединился ко мне, его шаги по плиткам были бесшумными.
– Как ты, держишься? – спросил он, и в его глазах отразилось то же беспокойство, что и во взгляде Насти ранее.
Я поднял на него глаза, мое сердце бешено колотилось от того, чему я только что стал свидетелем.
– Я... я в порядке, – сумел выдавить я, но мой голос звучал более дрожащим, чем мне хотелось бы.
Иван пристально изучал меня, его взгляд пронзал темноту. Он был немногословен, но беспокойство, отразившееся на его лице, было явным.
– Ты, кажется, не в порядке, – сказал он мягким рокочущим голосом, который, казалось, резонировал с самой ночью. – Что-то не так, о чем ты думаешь?
Я глубоко вздохнул, пытаясь выразить бурю эмоций, которая бушевала во мне.
– Я... потрясен, – наконец признался я, слова вырывались у меня в спешке. – Настя... она такая... Я не ожидал...
Иван кивнул, на его губах заиграла понимающая улыбка.
– Это может быть непросто, – сказал он, и в его глазах блеснули озорные искорки. – Но поверь мне, со временем ты все поймешь.
Слова повисли в воздухе, и на мгновение я засомневался, имел ли он в виду мое нынешнее замешательство или намекал на разврат, который, вероятно, разразится в течение ночи. Он сел рядом со мной, его мускулистая фигура резко контрастировала с нежной красотой обстановки у бассейна.
– Это..... многое нужно переварить, – признался я, не отрывая взгляда от мерцающей поверхности воды.
Рука Ивана, теплая и ободряющая, легла мне на плечо.
– Настя – особенная девочка, – сказал он, и его голос прозвучал мягким рокотом в тишине. – Мы все это знаем. Она не похожа ни на кого другого.
Я кивнул, мое горло сжалось от невысказанных эмоций. Тепло его прикосновения было удивительным, резко контрастирующим с прохладой ночного воздуха.
– Я никогда не видел ее такой, – пробормотал я, едва слышно прошептав эти слова.
– Это все часть того, кто она есть, – сказал Иван, не сводя с меня глаз. – И она любит только тебя, Макс. Это я тебе могу точно сказать.
Эти слова эхом отдавались в моей голове, пока я смотрел, как он делает глоток из своего бокала, и его кадык подпрыгивал в такт движению. Он словно прочитал мои мысли, понял страх, который змеей свернулся у меня в животе.
– Как ты можешь быть так уверен? – спросил я дрожащим от сомнения голосом.
Иван откинулся назад, не сводя с меня пристального взгляда.
– Потому что она выбрала тебя, – сказал он глубоким голосом, полным уверенности. – Ты ее опора, ее якорь в море хаоса. Без тебя она бы пропала.
Эти слова эхом отдавались в моей голове, когда я смотрел в бассейн, на отражение звезд, танцующих на поверхности воды. Я знал, что он прав: у Насти был пылкий характер, который иногда казался непреодолимым. Но со мной она была спокойна, словно буря, которая нашла свой центр.
Я поверил словам Ивана, пытаясь сопоставить их со сценой, свидетелем которой я только что стал. Легкая рябь на воде, казалось, шептала правду, с которой я не был готов встретиться лицом к лицу. Мы сидели в приятной тишине, ночь окутывала нас, как бархатный саван.
– Пошли, – сказал Иван через мгновение, и его голос нарушил тишину. – Давай вылезем из бассейна. Вода остывает.
Мы вышли из воды, и я последовал за ним к шезлонгам. Там нас ожидала сцена, которую я никогда бы не смог себе представить. Настя устроилась между Сашей и Мишей, их руки блуждали по ее телу, как будто оно принадлежало им. Она была богиней ночи, ее глаза светились страстью и намеком на что-то еще, что заставляло мою кровь стынуть и закипать в жилах одновременно.
Моей первой мыслью было отступить, спрятаться от откровенной близости, которая разворачивалась передо мной. Но рука Ивана на моем плече удержала меня на месте, его пожатие было твердым, но дружеским, напомнив мне о его словах. Он был прав, это была Настя, женщина, которую я любил, открывшая ту сторону себя, которую мне никогда не позволяли увидеть. И она решила поделиться этим со мной.
Трое мужчин, Миша, Саша и Руслан, окружили ее, как трио нетерпеливых поклонников. Они были ее одногруппникам, ее доверенными лицами, а теперь, очевидно, и любовниками. Я испытывал странную смесь эмоций: страх, гнев и возбуждение, и все они боролись за господство. Казалось, прикосновения каждого мужчины вызывали у нее разные звуки, симфонию удовольствия, которая звучала прямо в моей душе.
Руслан лежал у нее между ног, его голова была погружена в сладость ее киски, его язык безмолвно молился божественному алтарю ее пола. Он наслаждался ею с энтузиазмом мужчины, открывшего новый континент, исследуя каждую впадинку и изгиб с голодом, который казался ненасытным. Руки Насти зарылись в его волосы, ее хватка сжималась и разжималась в такт ритму его движений, ее тело выгибалось дугой в ответ на удовольствие, которое он извлекал из ее глубин.
Миша и Саша, тем временем, стояли перед ней, гордо держа в руках свои твердые члены. Свет уличных светильников отбрасывал мягкий отблеск на их лица, подчеркивая напряженность в их глазах и капельки пота, блестевшие на их бровях. Они поглаживали себя в такт движениям Руслана, не отрывая от нее пристальных взглядов, как будто черпали энергию из ее реакций, питаясь силой ее желания. Вид их обнаженной кожи, мускулы на руках, которые напрягались, когда они доставляли себе удовольствие, свидетельствовали о первобытных инстинктах, которые управляли ими всеми.
Глаза Насти были широко раскрыты, а щеки пылали от возбуждения. Она наблюдала за ними, ее дыхание было прерывистым, грудь поднималась и опускалась от усилий сохранить самообладание. Но было ясно, что она проигрывает битву, наслаждение накатывало на нее волнами, которое становилось все сильнее с каждым мгновением.
Язык Руслана проникал в нее все глубже, его рот двигался в устойчивом, голодном ритме, заставляя ее извиваться под ним. Вид ее розовых волос, влажных от ее возбуждения, был почти невыносим. Я испытывал странное волнение, наблюдая за ними, зная, что это то, чего она хотела, в чем нуждалась.
Миша и Саша, не в силах больше сдерживаться, подошли ближе, не сводя глаз с Настиного лица. Она подняла на них глаза, в ее взгляде был безмолвный вопрос, и они восприняли это как приглашение. Они встали перед ней, их члены встали по стойке "смирно", и она нетерпеливо открыла рот, готовая к тому, что должно было произойти.
Саша вошел первым, его серые глаза встретились с ее, когда он скользнул в теплую впадинку ее рта. Сначала он был нежен, давая ей время привыкнуть к ощущению его толщины, к тому, как ее губы обхватывают его. Она приняла его глубоко, ее язык кружил вокруг его ствола, когда он начал входить и выходить, задавая ритм, который с каждым мгновением становился все увереннее.
Миша наблюдал за ней с почти осязаемым голодом, его темные глаза горели желанием. Он подошел ближе, поглаживая себя в ожидании своей очереди, и в его взгляде светилось предвкушение. Настя чувствовала на себе его взгляд, и от этого она стала еще более влажной, а ее возбуждение достигло новых высот. Когда Саша наконец отстранился, Миша занял его место, его член скользнул по ее губам с плавностью, говорившем об опыте.
Ее рот был наполнен вкусом Саши, мускусным и слегка солоноватым, и она жадно вдохнула Мишу, контраст их ароматов сводил ее с ума. То, как он смотрел на нее, со смесью голода и восхищения, было опьяняющим. Это было так, словно она стала центром их мира, единственным объектом их вожделения. И в этот момент она наслаждалась этим, ее собственные запреты рушились под тяжестью их объединенной страсти.
Мое сердце бешено колотилось в груди, испытывая смесь возбуждения и чего-то еще – чувство, которое было одновременно пугающим и волнующим. Это была моя девушка, женщина, которую, как мне казалось, я так хорошо знал, и все же она была здесь, открывая ту сторону себя, которая была такой же таинственной и пленительной, как самые темные тайны Вселенной. То, как она двигалась, как реагировала на их прикосновения и их члены, создавало впечатление, что она была рождена для этого самого момента.
Мы с Иваном оставались в тени, молчаливыми наблюдателями за эротической сценой, которая разыгрывалась перед нами. Наши взгляды были прикованы к искаженному лицу Насти, к маске экстаза, которая становилась все более напряженной с каждой секундой. Ее тело было полотном страсти, нарисованным мазками мужчин, которые ее окружали, и я не мог отвести от него взгляда. Вид ее, извивающейся и молящей о большем, был наркотиком, о существовании которого я и не подозревал.
Напряжение стало ощутимым, когда мужчины поменялись местами, воздух наполнился запахом возбуждения и предвкушения. Саша сменил Руслана, его язык погрузился во влажную плоть Насти, пробуя ее на вкус. Она застонала с членом Миши во рту, и от вибрации по его телу пробежала дрожь. Эта сцена была похожа на эротическую картину: отблески ламп играли на их скользкой от пота коже, создавая завораживающий танец теней и света.
Я наблюдал, как умелый язык Саши ласкал ее клитор, его движения были медленными и обдуманными, доставляя ей удовольствие с терпением искусного мастера. Глаза Насти закатились, и ее стоны стали громче, звук ее наслаждения эхом разносился в ночи. Ее тело было соткано из ощущений, каждый нерв пылал от прикосновений мужчин, которые боготворили ее.
