Афиногенов явно возбудился от осознания своей силы и моей беспомощности, поэтому его орган слегка привстал. Член был пока не то что бы огромным, может быть больше моего в полностью стоячем состоянии, но это мало о чем говорило.
Но он был чужой. Было что-то дикое, немыслимое в том, чтобы оказаться так близко к чужому члену, и я невольно сглотнул.
— Да ты не облизывайся, — засмеялся Вася, — поближе давай взгляни. Ну-ка!
Он выпустил мою руку и схватил за голову, притягивая ее к своему члену. Я сопротивлялся, но… я никогда не отличался физической силой. Мягкая розовая головка ткнулась мне в нос.
Я задохнулся. Отчасти — потому что невовремя попытался задержать дыхание. Отчасти — потому что Вася издевательски провел уже головкой члена, на которой уже выделилась капелька влаги, по моей щеке.
Хоть я и попробовал вырваться еще раз, это закончилось ничем. Вася крепче сжал мои волосы — я даже вскрикнул. Он снова, как бы насмехаясь, тыкнул членом в мои губы, и их обожгло — смесью смазки и его самоуверенности.
Но окончательно меня сломали все-таки его слова, которые он негромко и сквозь губы сказал, глядя на меня сверху:
— Все равно ведь поломаю тебя, соска. Будешь сопротивляться дальше — еще и личико разукрашу. Мало ли где ты поскользнулся! Жалко, конечно, такой соске лицо портить, но, с другой стороны, зачем нужны непослушные девочки, а?
И я сдался.
Я впервые столкнулся с тем, как может вести себя парень, который казался душой компании и весельчаком, когда его никто не видит — наедине с более слабым человеком, которого он хочет. Мне казалось, что он может сделать вообще все, что угодно, даже убить.
Я даже не знаю, чего боялся больше — самого насилия, или того, что он «испортит мое личико».
Член снова требовательно тыкнулся в мои губы, требуя ласки. Он стоял, словно линейка, слегка подрагивая и умоляю меня облегчить его напряжение, раскрыть ротик и пустить внутрь. Почти трогательное зрелище — если бы его хозяин не ухмылялся надо мной.
Стараясь не реветь, я приоткрыл рот и встретил его член губами. Поразительно — я ведь думал, что увеличиваться уже некуда — но губы почувствовали, что член слегка раздался вширь, надуваясь от притока свежей крови.
Я сразу понял, что настоящий член отличается от резиновых.
С одной стороны — неприятный запах. Мне пришлось буквально «чистить» член Васи после туалета. Резиновый член не плевался сгустками теплой, похожей на устричную жидкость смазки.
С другой — член был теплым. И увеличивался, рос во рту, пульсировал. Реагировал на движения языка. Это были необычные ощущения.
Я мог бы смириться с этим, но Вася тут же начал натягивать мою голову на член, трахая, как секс-игрушку.
Это уже было слишком. Дальше моя голова все отмечала сама, автоматически, как бездушный регистратор. В остальном же она была совершенно пуста. Я старался не задевать член зубами — инстинктивно понимая, что парню это не может понравиться. Потом подумал — и начал водить головой взад-вперед сам.
Было немного проще, когда я думал о члене как о самостоятельном существе, к которому в комплекте не идет наглый, посмеивающийся и шепчущий «да, блядь, да, давай еще» парень. В отрыве от хозяина член казался настойчивым, отчаянно ищущем ласки щенком, который тыкается и тыкается в тебя лбом, пытаясь понять, почему ты не хочешь играть.
Да. Если бы не наглая рука на затылке, не осознание, что Вася только что этим членом ссал, не страх и не угрозы, так и звучащие в ушах, могло бы быть приятно.
Но это было сослагательное наклонение. Фантазия.
Так что я просто механически думал о том, что могло бы понравиться моему собственному члену — и затем делал это Васе. Двигал головой, ворочал языком, облизывал головку и играл с ней языком.
Надеялся я только на то, что он отпустит меня, когда кончит. Руки мои безвольно висели по бокам.
Видя, что я не сопротивляюсь, Вася перестал сжимать мою голову и тянуть за волосы. Он скользнул пальцами на мою щеку, убирая прядь волос за ухо, а второй — поудобнее обхватил за затылок, слегка направляя меня, подталкивая и заставляя брать новую и новую глубину, несмотря на рвотные позывы.
«Тренирует», — промелькнула в моей голове мысль. И от нее что-то заныло под пупком.
— Блять, какой же ты послушный… ахренеть, некоторым девкам бы у тебя поучиться…
«Я не послушный», — горько подумал я, — «я просто боюсь».
А впрочем, была ли разница?
— Давай, давай еще, шлюха…
И я «давал». Открывал перед ним рот и старательно надувал губы и массировал ими ствол члена. Даже когда я вынужденно вынимал член изо рта, чтобы вздохнуть или не вывернуть содержимое желудка, старался легонечко дразнить языком головку, чтобы Вася не разозлился и не начал натягивать снова.
— Похоже я был прав, — усмехнулся Афиногенов, — ты ахуенная соска.
Что-то внутри потянуло — но теперь не низ живота, как когда я смотрелся в зеркало, а в груди. Довольно тоскливо.
Через несколько минут Вася напрягся, его руки стали жесткими, и он снова ускорил темп. Затем его член начал расширяться и пульсировать, и в рот мне потекла горячая сперма.
— Дааа, — захрипел он, — глотай, сучка.
Он не дал мне отстраниться, прижимая рот к паху, и я вынужденно начал глотать мутную жидкость.
— Оближи.
Я послушно чистил его член от спермы, хлюпая и стараясь не оставлять даже слюны. Похоже, что мне удалось — Афиногенов ухмыльнулся, убрал член в трусы и застегнул брюки.
— Ну бывай, — сказал он напоследок, — еще увидимся.
Я свалился на бог и какое-то время так и сидел. Но осознание, что кто-то еще может войти и застать меня сидящим перед писсуаром, заставило встать и подойти к рукомойнику.
В зеркале на меня смотрела пацанка, чью гордость только что растоптали. Глаза были заплаканы, тушь потекла. Я как мог смыл ее следы и ушел из туалета.
***
В столовую я пошел. Мне почему-то казалось, что если я пойду домой и расскажу обо всем маме, то она мне еще и всыпет поверх за прогул. И скажет, что я сам виноват.
До последнего сомневался, что стоит заходить в большой кафетерий. Есть не хотелось. Я боялся, что в столовой Лиза и Настя будут сидеть в компании других девчонок.
Когда я заглянул внутрь — так оно и было. Девчонки облюбовали длинный обеденный стол с двумя кожаными лавками по обе стороны, и мест там не было.
Я повернулся было уйти, но Настя меня заметила и замахала рукой. Нечего делать, я пошел к подругам.
— Опаньки, а места-то и нет, — высунула язык Настя, — на коленочках у меня посидишь, Никит?
Пара девочек хихикнули. Я едва понимал, что она говорит и бледно улыбнулся.
— Никита? — удивленно спросила Лиза. — Что с тушью?
Чертова аристократка. Ничего от ее взгляда не скроется.
— Ты что, плакал? — тут же взърилась Настя, вскочила с кожаного сидения и схватила меня за плечо.
— Нет, — вяло соврал я. Настя отошла, схватила свободный стул у парней неподалеку, огрызнувшись на них по пути, и усадила меня на свое место. Сама села на стул во главе стола.
— Какое там нет, Никит? Ты явно смывал тушь не мицелляркой, — фыркнула Лиза. — Че случилось? Ты где был вообще?
— В туалете, — отмахнулся я. — Ничего… особенного не произошло.
Я заметил, как Лиза переглянулась с другими девочками. Ну что тут сказать?
Так мне почему-то казалось. Что особенного-то? Я, можно сказать, сам напросился. Чего я ожидал от нормального парня, провоцируя его своим видом?
— Ну да, — подозрительно заметила староста Бахметова Юля, — у тебя еще и волосы растрепались.
Дались ей эти волосы.
— Никита, — требовательно сказала Настя, — скажи, пожалуйста, что произошло?
— Да ничего, правда, — оправдывался я.
— Говори уже, — нахмурилась рыжая Марина Паустова.
— И правда, чего-то ты только больше пугаешь, — сказала Бахметова.
— Да ничего страшного, — защищался я, — просто один парень… пристал.
Бахметова сделала «о» ртом, Марина и Лиза прижали ладошки к своим губам. Другие девчонки тревожно переглянулись. Настя сжала кулаки.
— Кто? — сказала она сквозь зубы.
— Да погоди с «кто», — рассердилась Лиза и взяла меня за руку. — Никита, что… что он сделал?
Я поколебался.
— Только не смейтесь, ладно? — жалко сказал я. — Он меня на колени поставил и… заставил… ну, в общем, ртом…
От ужаса в глазах Лизы мне стало совсем плохо. Настя, кажется, была готова убивать.
— Кто? — жестко повторила Настя.
— Не скажу, — замотал я головой.
— Никит, надо сказать, — покачала головой еще одна девочка, Катя Кондратьева. — Ты что, не понимаешь?
— Чего?
— Он тебя изнасиловал, — тихо сказала Лиза, покрепче сжимая мою руку.
— Да нет, — неуверенно улыбнулся я. — Глупости, это же… не…
Я начал задыхаться. Кажется до этой секунды мозг оберегал меня от произошедшего, вынуждая думать, что все не так уж плохо. И теперь было понятно почему — столкнувшись лицом к лицу с правдой, я тут же разучился дышать.
