А жаль. Тут есть на что посмотреть. Лицо сердечком, очаровательнейшие губки бантиком, и огромные серые глаза. Словно два куска дымчатого горного хрусталя. И длиннющие волосы цвета подсохшего сена. Про фигурку я уже упоминал. Она явный завсегдатай спортзала. Уважаю.
Даша тихо и скромно прихлебывает чай.
Молча.
Немного непривычно. Внешность достаточно яркая, чтобы чувствовать себя значительно увереннее. Но тут явно другой случай.
- Кирилл, простите еще раз, что я опоздала.
- Даш, давай на “ты”? Терпеть не могу выкать людям, которые передо мной планируют раздеться.
По распахнутым глазам и обозначившейся морщинке над переносицей понимаю, что шуточка не проканала. Поднимаю ладони в примирительном жесте.
- Сорян. Больше не повторится. - Даша слегка расслабляется. - Ты написала, что хочешь набить небольшую надпись в необычном месте.
- Так и есть.
- Какую и где?
Даша достаёт листок с красиво нарисованной надписью “СОБСТВЕННОСТЬ ОЛЕГА КРАСНОВА” и говорит, жутко смущаясь:
- На лобке.
Теряю дар речи.
Нет, видывал в свои тридцать весьма разное. И набивал разное. Но такие вещи для меня чересчур.
- Вы давно женаты? - вырывается у меня.
- Нет.
- А вы женаты вообще?
- Нет.
- А-а-а... - Понимаю я. - Просто встречаетесь.
- Нет, мы не встречаемся. Он женат.
Я обалдело смотрю на неё.
- Даш, ты меня прости, конечно. Но в голове только один вопрос. Нахрена?
Она долго молчит. Наконец говорит еле слышно.
- Я должна принадлежать ему.
- А ты его любишь?
- Нет.
- Ничего не понимаю, - мотаю головой. Хрень какая-то. Нет, это вот вообще не моё дело, но странное чувство заставляет меня задать вопрос. - А это ты так решила, или он?
Даша молчит, уткнувшись в свой чай.
- А если я там своё имя набью?
Молчание.
- Тебе что, все равно?
- Набей, пожалуйста, то, что я прошу.
- Окей, - говорю я. - Мне-то, правда, какое дело до чужих тараканов? Допивай.
Быстро обматываю массажную кушетку широким стрейчем, кладу рулон. Сверху накидываю одноразовую простыню. Пока Даша цедит чай, быстро собираю машинку.
- Больно будет?
- Больно. - Смысл мне ей врать? - Ты просто, конечно, место для первой татухи выбрала...
- Когда я разденусь, он сразу поймет, что я ему предназначена.
- Даш… А, ладно. Я нихрена не понимаю, но как скажешь.
- Мне просто гадалка предсказала, что я потеряю девственность именно с этим мужчиной и буду принадлежать только ему.
Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не заржать. В то же время кольнула неприятная зависть к этому неизвестному хмырю, который заполучит такую - пусть и безголовую, судя по всему – малышку, и даже про это не знает. Более того, не приложит к этому никаких усилий. Вот повезло гниде!
Искоса смотрю на нее. Она, вообще, нормальная? Если все это всерьез говорит, конечно. Но нет, вроде вполне себе всерьез… Обалдеть. В наше время, такая красотень - и девственница? И пойдет лишаться невинности к какому-то козлу, которого не любит и который не любит ее? Из-за гадалки?
Чуть не помотал головой. Как вдруг острая мысль заставила на секунду замереть. После чего я очень тщательно и медленно продолжил готовиться к работе.
Так вот мысль.
А чем, собственно, я хуже какого-то хмыря? Ей, по сути, все равно. Гадание какой-то хитрой бабы – единственная причина сделать именно так. Но хмырь-то женат. Для него эта девочка будет просто… кем? А для меня…
Внезапно я до ясного озарения понимаю, что безумно ее хочу с самого первого момента встречи в дверях. Вид этой малышки что-то сдвинул в сознании. И она девственница! Не каждый мужчина способен понять, какая безумная ответственность ложится на него, если он первый. У меня было семнадцать девственниц, я знаю, о чем говорю. А вот ответственно подойдет к вопросу этот самый Олег Краснов?
- Я все, - говорит малышка.
Или, вернее, Малышка. Мне хочется называть ее именно так, а уж никак не Даша. Малышка, говорю про себя, Малышка. Словно смакую это внезапное прозвище.
- Даш, а какой у тебя рост?
- А что, коротковата?
Слышу в ее голосе злой сарказм. Поворачиваюсь и с улыбкой говорю:
- Мадмуазель! Вы прекрасны! Честно! Просто полюбопытствовал.
Даша вымученно улыбается, а я задумываюсь над тем, через сколько унижений она могла пройти, например, в школе, пока не превратилась из гадкого утенка в этого маленького очаровательного лебедя.
- Что-то не так? – осведомляется лебедь. И я понимаю, что уже некоторое время молча любуюсь ею. А пристальный взгляд человека, выглядящего, как я, так себе удовольствие.
- Все нормально. - Отворачиваюсь и говорю через плечо: - У меня все готово, только иглы вставить. Ты… Хм… Лобок брила?
Скорей бы увидеть.
- Мне это не грозит, - смущенно говорит она. – Практически не растет ничего.
О,боги! Скорей бы увидеть!
- Ну, тогда снимай джинсы и ложись на спину. Предупреждаю, если низко надо будет бить, то трусики придется спустить. Уж прости.
- Я понимаю, ничего.
Беру ее листок, сую в термопринтер и быстро делаю трансфер. Даша в это время устраивается на кушетке.
- Эм… А ты можешь сдвинуться к самому краю? Я тебе под ноги табуретки поставлю.
- Хорошо.
Когда я возвращаюсь с табуретками, маленькая женщина лежит попкой на срезе кушетки, свесив с нее ноги. Лобок под трусиками бесстыже выпячен. Подставляю табуретки, придвигаю кресло, достаю трансферный гель и говорю:
- Покажи, где будет проходить низ надписи.
Малышка (язык не поворачивается ее Дашей называть), глядя в потолок, стаскивает трусики, так, что мне видно начало складочки губ, и проводит пальцем в сантиметре от нее.
Я чистой воды визуал, так что зрелище настолько заводит меня, что в джинсах резко становится о-о-чень тесно. Трусики у нее хб-шечка, как я люблю. Чувствую, кровь начинает приливать к причинному месту. А Малышка лежит, смотрит в потолок. Вроде и безучастно, но веки предательски дрожат, губа закушена, а щеки ну просто пылают. Да ей страшно! Страшно и стыдно! И все-таки она не двигается. Мне прямо захотелось посмотреть на этого Олега, ради которого женщины идут на такое.
Выдавливаю гель и начинаю нарочито медленно натирать ей лобок. При первом прикосновении Малышка вздрагивает всем телом и испуганно поднимает голову.
- Это трансферный гель, - поясняю я. – Чтобы рисунок на кожу перевести.
Она кивает и опускает голову на кушетку. Боже! Делает вид, что ей практически все равно, а сама дергается от касания в интимной зоне.
Я внутри начинаю просто таять. Такая нежность и невинность. Я сейчас набью ей эту хрень, и пойдет она к этому мудиле? Смотрю на это чудесное тело, покорно отданное дикой идее и не менее дикому исполнителю, и понимаю, что я не хочу ее отпускать к тому, которого нагадали. Это тело должно получить максимум. Чувствую, сознание начинает затуманиваться. Я нереально хочу ее сейчас. И плевать на последствия. В голове только картины, как я наваливаюсь на это нежное создание и втыкаюсь на всю глубину.
Нет, так нельзя. Она такая доверчивая… А я, а я сейчас в шаге от того, чтобы стать настоящим животным.
Да что такое?! Мысленно бью себя по щеке. Не со мной, так с тем козлом. Или того хуже. Уж лучше со мной.
Я не я буду, если эта девочка не уйдет отсюда женщиной. Вот только… Если сопротивляться начнет?
- Я оберну тебе живот пленкой? Краска часто брызгает, потом хрен ототрешь…
Не дожидаясь ответа, беру рулон стрейча и пускаю пленку поперек ее живота, как бы невзначай накрыв и вытянутые вдоль тела руки. Перехватываю под банкеткой и аккуратно кладу второй слой чуть выше. И чуть плотнее. Перехватываю снова, и вдруг до нее доходит.
На меня вытаращиваются глаза в пол-лица, но я резко прижимаю пленку как можно сильнее.
- Что ты делаешь?! – вопит девочка, пытаясь выдернуть руки или оттолкнуть меня ногами.
Бесполезно. При моих ста двух живого мяса не очень-то легко будет меня отпихнуть. Выжидаю секундную паузу между ее конвульсиями, чтобы с силой обернуть пленкой еще раз. Малышка начинает визжать, не переставая, так что, после секундного замешательства, следующий оборот делаю поперек ее испуганного лица. У меня нет цели перекрыть ей кислород, но из-под стрейча вопли становятся глуше.
Быстро запеленываю ее окончательно. Через минуту маленькая девушка похожа на куколку бабочки, которой прилепили голые человеческие ноги. Ноги болтаются и пытаются ударить меня. Непорядок. Хватаю лапищей обе тоненькие лодыжки, задираю вверх и быстро обматываю пленкой. Потом приставляю ее же связанные коленки Малышке к груди и приматываю бедра к кушетке. При моем росте и ее росточке все манипуляции проделываются достаточно легко и быстро. Руки у меня длинные.
Откидываюсь на стул и пытаюсь осознать, что я творю. Быстро бросаю это занятие, глядя на открывающийся вид.
Из под кокона пленки на меня смотрит миниатюрная женская попка под задранными бедрами. Прямо готовый мастурбатор из секс-шопа. Вот только трусики здесь лишние. Хотя…
Поднимаюсь, отодвигаю кресло и убираю табуретки.
Снова раздается крик. Малышка повернула голову набок и освободила губы. Да что ж такое… Благо, средство есть.
Ухожу в комнату и возвращаюсь с красным кляпом-шариком на ремне. Сдвигаю с лица Малышки стрейч и демонстрирую кляп.
- Слушай. Я могу заткнуть тебя вот этим. Но будет неудобно, и с непривычки челюсть затекает. Потом будет болеть. Может, ты помолчишь? Я татуировщик, соседи все в курсе. А у меня тут часто люди от боли вопят. Так как?
