Жизнь такая тонкая штука. Вот живёшь правильно, соблюдая социальные правила и понятия, чтоб не осудили, а душа не находит себе места из-за минутной слабости. И желание только одно, чтоб никто не узнал. Иногда появляется ощущение, что всем всё известно и все смотрят на тебя осуждающе, хоть ты и не виновен ни в чём. А дочь Камилла как ни в чём не бывало, буд-то так и должно было быть.
Я давно заметил эти странные жесты, намёки, взгляды, дефиле из ванной в одних тоненьких трусиках на моих глазах. Девочка созревала очень аппетитной и невероятно красивой. Я старался не обращать внимания, ссылался на половое созревание и желание повышенного внимания. Однажды она даже попросила потереть спинку в душе, но получила жёсткий отказ. И с каждым разом всё происходило утончённее, грациознее и горяче?е.
Мы обсуждали поведение дочери с супругой, Мария даже разговаривала с ней, но это особого толку не принесло. Пару дней скромности и всё по новой. Правда, Мария не особо и старалась, после лицезрения почти обнаженной дочери я вечерами отрывался на супруге, а ей в радость. Пугало только одно, что периодически занимаясь сексом с Марией думал о Камилле и чем дальше, тем чаще. Иногда во время секса слышал тихие всхлипы и стоны за дверью, но не останавливал дочь по двум причинам, во-первых: не хотел прерываться, а во-вторых: спугнув её в такой ситуации можно нанести психологическую травму.
К восемнадцати дочь расцвела ещё краше. Прекрасная упругая грудь, аккуратная круглая попка, стройная длинноногая красавица с тёмными волосами и серыми глазами. Стал замечать, что только от мысли о ней у меня появляется повышенное напряжение в штанах и это пугало ещё больше. У неё появилась новая форма одежды летом, заметил случайно, длинная футболка на голое тело.
- Мила, как это понимать? Где твои трусы? - возмутился я, когда у лежащей на диване дочери край футболки задрался вверх, обнажив попку.
- Ну пааа... - эта хитрая улыбка и прищуренный глаз уже давно знакомы, - жарко же очень, да и кого мне стесняться?
- Ну да, может и мне без трусов ходить?
- Ага, - я заметил в её взгляде неподдельный интерес.
- Ага, жди. Пойди надень трусы, иначе отшлёпаю по твоей голой жопке.
- Я только с радостью, - Мила приподняла попку и я увидел её гладенькие нежные губки.
В моих трусах стало совсем тесно и я смутился. Не найдя, что добавить, я ушёл на кухню. К приходу Марии дочь привела себя в порядок. А у меня, похоже, выработалась стойкая реакция, при появлении дочери в комнате, мой член начинал жить своей жизнью.
Уже вечером, когда мы с Марией лежали в постели, я снова завёл старый разговор о поведении дочери...
- Ну что тут такого? - удивлялась супруга, - девочка уже взрослая, красивая, гормоны играют, парня у неё нет, вот и...
- Маш, она меня откровенно соблазняет, - возмущался я, - а сегодня, она же почти голая была в одной футболке, даже ты такими методами не пользовалась.
- А ты уже всё и разглядел, - смеялась Мари, - ладно, я поговорю с ней снова.
Супруга прижалась ко мне в сладкой истоме после двух оргазмов, поцеловала мою грудь и положив на плечо голову уснула. Я боролся со сном не долго, усталость брала своё и, окончательно сдавшись, провалился в царство Морфея.
- Папулечка, я тебя очень люблю, - Камилла прижималась всем телом ко мне и целовала шею и грудь.
- Я тоже люблю тебя, доченька, - я провел рукой по обнаженной спине и опустил руку на мягкую голую попку, - что ты тут делаешь в таком виде?
- Мне было страшно и я спряталась у тебя под одеялом.
Это детское личико и коварный взгляд, сколько ей, пятнадцать? Восемнадцать? Что происходит? Её маленькая ручка опускалась по животу вниз и коснулась опавшего члена.
- Тут такие жёсткие волосики, как на твоей бороде.
- Милая, что ты делаешь? Нельзя же... Почему я голый?
- Папулечка, всё хорошо, никто не узнает.
Её головка скрылась под одеялом и я почувствовал прикосновения губ на животе, всё ниже и ниже.
- Мила, остановись! - я поднял одеяло и увидел Мари.
- Тебе не нравится? - она выпустила мой член из сладкого плена своих губ.
- Нравится, но... - я моргнул и мотнул головой пытаясь сбросить наваждение.
- Папочка, я хочу сделать тебе приятно, - губы дочери снова обхватили головку.
- О, Боже, Мила...
- Пусть потренируется, - рядом лежала Мария и гладила мою грудь, - ей нужен учитель.
- Мари, что? Что происходит?
- Всё хорошо, милый, мы обе тебя очень любим, - Мария улыбнулась и поцеловала меня.
Противный писк будильника оповестил утро понедельника. Мария проснулась и обняла меня.
- Доброе утро, ты выспался, милый?
- Нет, - признался я с недовольным видом.
- Я вечером поговорю с Ками. Обязательно, - видимо, она приняла, что моё недовольство вызвано поведением дочери.
- Спасибо.
Сентябрь выдался прохладным и Камилла уже не ходила по квартире почти голой за исключением выхода из ванной после купания. Но попытки в мой адрес она не оставляла. Всё те же взгляды, вздохи, объятия на грани приличия, наклоны, подглядывания по ночам... Она даже новости смотрела сидя у меня на коленях и периодически ёрзая попкой в районе моего паха. Мария внимательно бдила, чтоб дочь не выходила за рамки, но наедине со мной Камилла позволяла себе чуть больше.
С приходом октября погода совсем испортилась, уже во второй декаде месяца начались дожди и заморозки. В одно утро мне позвонила обеспокоенная Мария и сообщила, что её мама упала на крыльце, сломала ногу и запястье и, что она вместе с мамой уже едут в госпиталь. Весь день Маша просидела в госпитале, тёще сделали операцию на руке и наложили гипс. Она хотела остаться и на ночь, но персонал настоял, что время посетителей окончено и мы вместе поехали домой.
- Я взяла пока отпуск на месяц...
- Дистанционно?
- Позвонила Геннадий Борисовичу, он сказал, всё оформит.
- Хорошо.
Дальше мы ехали в тишине. Дома мы успокоили Камиллу, что с бабушкой всё в порядке. Мария всю неделю с утра до вечера проводила в госпитале, а на ночь я привозил её домой. Естественно в таком ритме ни какого секса у нас не было, уставали оба и засыпали только коснувшись подушки головой. В пятницу вечером тёщу выписали. Я подъехал к выходу, где меня уже ждали, не без труда загрузившись в авто мы покинули заведение. На моё предложение пережить тяготы переломов у нас дома жена мотнула головой.
- Ага, ты себе представляешь что это будет? - произнесла тёща с заднего сиденья, - твой тесть на радостях сопьётся и сдохнет от белки. Не хватало ещё его хоронить.
Мы с Машей посмеялись и я направил авто в сторону дома тёщи. В этот раз Мария осталась с мамой.
- ... нужно же будет помогать и купать и в общем, ты понял... - слушал я её доводы.
- Ладно, может завтра или в воскресенье привезу Ками, она очень расстроена и беспокоится, если что-то понадобится, звони сразу.
На том мы с Мари и её родителями попрощались и я уехал домой. Мила к моему приезду приготовила ужин, на отсутствие мамы она удивилась, но это чувство быстро сменилось другим. Когда я сообщил, что мама будет минимум две недели у бабушки, в глазах Ками появились искорки похоти. Но я был на столько уставший, что даже не посмотрел в ту сторону. К тому же, в квартире уже было достаточно холодно, чтоб реализовывать какие-то планы соблазна. Как же я ошибался.
Ночью в квартире стало как-то особенно холодно или это я отвык спать один. Долго крутился, всё время холодно. Завернувшись в тяжёлое одеяло я постепенно начал отогреваться и засыпать.
- Папа, - услышал я шёпот сквозь дремоту, - Пааап.
- М? - я открыл глаза и увидел стоящую у кровати Камиллу, - что случилось?
- Я не могу согреться, сильно холодно, можно я с тобой лягу? - на дочери была длинная ночная рубашка по колено.
- А где твоя тёплая пижама? - сделал я последнее усилие над собой.
- Простирала сегодня, утром на нее соус пролила.
Я вздохнул и поднял край одеяла приглашая её к себе. Может так будет действительно теплее. Мила юркнула под одеяло и прижалась всем своим замёрзшим телом ко мне. Было ощущение, что обнял снеговика. Я притянул её к себе и стал отогревать. Дочь согрелась быстро и стала ещё горячее чем я. С теплом сразу пришёл и сон.
Проснулся я рано, за окном только серело утро, но по ощущениям меня разбудили. Перед моим лицом коленка и красивая ножка. А мой уже окрепший член обогревается дыханием моей ночной гостьи. Я не успел даже шелохнуться, как губы сомкнулись вокруг головки и острый юный язычок начал неумелый танец. Я приподнял край одеяла, ночнушка была задрана почти до шеи и моему взору открылся прелестный вид молодого девичьего тела. Лобок и губки были начисто лишены растительности, Маша ещё летом водила дочь на лазерную депиляцию. Торчали острые возбужденные сосочки на девичьей груди и пальчики уже раздвинули губки, раскрывая перед моим взором нежные манящие прелести. Я не в силах был что-то изменить. Тёплое напряжение в яичках лавиной разлилось по всему телу и меня сковало в предвкушении быстро приближающегося оргазма. Лишь где-то в глубине сознания сверила мысль, что это инцест, это не правильно, так нельзя. Но было поздно что-то изменить. Лавина обрушилась и меня всего затрясло, я подался вперёд засаживая член ещё глубже в рот дочери и заполняя его липкой горячей спермой. Ками в этот момент быстро натирала свой нежный клитор и я увидел как сокращаются её интимные мышцы и как тело пробил крупный озноб. Не проронив ни капли она сделала три глотка распробовав меня на вкус и выпустила увядающий орган.
- Мила, твою мать, - выругался я, - что ты творишь?
- Папочка, - она быстро развернулась и прижалась всем телом ко мне, - я... на меня что-то нашло и я...
- Мила, что на тебя нашло? Это продолжается уже чёрт знает сколько. Думаешь, я не замечаю? Погоди, мать узнает.
