Глава 1
Ирина радикально отличалась от Маши. Она сломалась мгновенно, словно хрустальный сосуд под первым ударом , Маша — жесткая, злая и сильная — побрыкалась, прежде чем позволить страху превозмочь себя.
Когда я вёз Ирину в багажнике своего «Ауди» к загородному убежищу, она уже дрожала, как осенний лист. В подвале, оборудованном по последнему слову техники, едва я начал экскурсию, показывая свои инструменты и орудия пыток, её тело предательски дало слабину. Она обоссалась — струйки теплой жидкости потекли по чулкам, образовав на полу лужицу, которая казалось, разливалась в замедленной съёмке.
«Блядь... как это прекрасно», — мысленно выдохнул я, наблюдая за трясущейся полицейской сучкой. Её страх был таким осязаемым, что даже вызывал дрожь в пальцах.
Естественно, приказал убирать лужу Машке — заранее внес разлад их будущие отношения.
Но экскурсию всё же довёл до конца. Как же это приятно — смотреть, как тридцатилетняя замужняя барышня, некогда строгий блюститель закона, теперь вынуждена слушать меня:
— Твоя роль больше не в погонах. Теперь ты звезда БДСМ-порно для состоятельные господ. . Или просто... дыра для удовлетворения хозяина.
Голос её отказал, но я видел, как за глазами уже начинает проступать паника. Хорошо. Очень хорошо.:
Глава 2
Ирина впала в истерику, моля отпустить ее. Обещания золотых гор срывались с её губ, смешиваясь с бессвязным бредом. Но я не собирался ничего ей давать — всё, что пожелаю, возьму без спроса. Так и сказал твёрдым голосом, сорвав мокрые трусы и юбку, швырнув их в угол Затем туда отправилась вся остальная одежда. Тело Ирины оказалось привлекательным для тридцатилетней женщины: крепкие, твердые груди третьего размера , длинные сильные ноги . Попа напоминала упругий балдахин — лишь легкий намёк на целлюлит да небольшой животик, мягко округляющийся вместо спортивной плоскости Машиного тренированного пресса. Лицо Ирины имело свой шарм: мясистый нос, возможно, и великоват, но симпатичный, а ровные белые зубы словно пригвождали взгляд к её устам.
Однако между ног скрывалась настоящая джунгли — густые заросли, которые я решил уничтожить лично. Скоро лезвие бритвы пройдёт по её коже, обнажая то, что должно быть лишь моим.
Глава 3
Душ журчал успокаивающими звуками, окутывая пространство теплом и паром. Моя рука, сильная и уверенная, жестко намыливала тело Ирины, словно вырезая контуры её плоти сквозь мыльную пелену. Я задерживался в самых интимных уголках — между бёдрами, где кожа казалась нежнее шёлка, а каждое движение вызывало дрожь в её теле. Пена для бритья, прозрачная и густая, создавала облачный налёт на зарослях её паха. Взяв в руку Gillette, я усмехнулся: «Жилет — лучше для мужчины нет?! Нет, это лишь инструмент для того, чтобы обнажить то, что скрывается под зарослями».
Лезвие скользило с точностью хирурга. Каждый пшённичый колосок отделялся от кожи с едва слышным шорохом, будто листья осени опадали в танце. Я аккуратно очищал её лобок, обнажая алебастровую гладь под остаткоами пены. Половые губы раскрывались перед моей рукой, словно цветок, принявший форму под дыханием осени. Каждое движение было точным — от корней до кончиков, чтобы не осталось ни единого следа естественной чащобы. Ирина сжимала зубы, её тело напрягалось в молчаливом протесте, но я продолжал, словно художник, создающий произведение из плоти и мыла. Когда последний волосок падал в струю воды, оставаясь где-то между душем и забытьём, её кожа блестела под водой — чистая, открытая, готовая к тому, что должно было последовать.
Мои пальцы медленно проникали внутрь влагалища, исследуя его глубину, а затем начинали широкие движения — то массируя стенки, то мягко раздвигая их. Матка отзывалась на прикосновения легкими спазмами, словно пробуждаясь от долгого сна.
Клитор находился в центре внимания: кончик пальца кружил по его вершине, время от времени усиливая давление до едва выдерживаемой боли. Ирина напрягалась, но через двадцать минут ее тело сдавалось — спазмы смешались с дрожью.
Грудь я мял как тесто . Каждое движение — от легкого сжатия до сильного разминания — провоцировало новые волны дрожи. Ее тело под моими руками становилось мягким, словно воск, а дыхание учащалось, переходя в едва слышные стоны.
Глава 3
Ирина Ковалева:
Мои руки скованы наручниками. . Вода из душа струится по телу, но не успокаивает — лишь усиливает ощущение страха . Его руки, грубые и сильные, натирают мыльной пеной место между ног. Я чувствую, как он задерживается там, намеренно теребя складки, будто издевается над моей уязвимостью.
Лезвие бритвы касается кожи — холодное, жесткое. Острый металл соскальзывает по лобку, срезая волосы, вызывая раздражение. Я вздрагиваю, но не издаю звука: гордость разбита вдребезги вместе с моей одеждой, валяющейся в углу. А он ухмыляется, будто это шутка.
— Ты же любишь быть чистенькой? — спрашивает он, нажимая лезвием.
Я молчу. Стыд сжигает горло. Его пальцы внедряются внутрь меня без предупреждения, грубо расширяя влагалище. Матка под их прикосновением напрягается, но через минуты — долгие, мучительные — тело сдается. Тепло вырывается изнутри.
Он теребит клитор между пальцем и ладонью, словно трение огрубевшей кожи должно принести мне удовольствие. Грудь сжимается в руках, как мясо на рынке. Я дрожу не от оргазма, а от бессилия: мой тело превращено в поле битвы, где победитель насмехается над побежденной.
«Позор», — шепчу я про себя, глядя на потолок. Но даже там нет спасения. Только его смех и холодный свет лампы.
Продолжение следует...
