Год 1672. Английский форт «Крестоносец» стоял на границе колониальных земель, окруженный дремучими лесами Вирджинии. Комендант гарнизона, сэр Генри Колдвелл (45 лет, высокий, с жесткими чертами лица, короткой седеющей бородой и холодными голубыми глазами), славился своей жестокостью к местным племенам. Его молодая жена, леди Элизабет Колдвелл (28 лет, стройная, с длинными каштановыми волосами, бледной кожей и большими испуганными глазами), была дочерью богатого плантатора и жила в страхе перед мужем.
Неделю назад отряд Генри уничтожил деревню племени шауни, вырезав женщин и детей. Вождь Текумсе (38 лет, высокий, с мощным торсом, покрытым ритуальными шрамами, и пронзительными черными глазами) поклялся отомстить.
Той ночью семеро воинов шауни, ведомые Текумсе, проникли в форт. Они перерезали часовых, а затем ворвались в дом коменданта.
Генри, разбуженный шумом, схватился за шпагу, но был сбит с ног. Его связали и бросили на пол. Элизабет, в тонкой ночной рубашке, обнажавшей ее округлые бедра и высокую грудь, в ужасе прижалась к стене.
— Ты убил наших сестер… теперь твоя женщина станет нашей, — прошипел Текумсе, проводя пальцем по ее щеке.
Генри зарычал:
— Ты заплатишь за это, дикарь!
— Нет, Колдвелл… заплатишь ты, — усмехнулся воин по имени Черный Ястреб (30 лет, коренастый, с широкими плечами и хищной ухмылкой).
Текумсе приказал раздеть Элизабет. Дрожащими руками она сбросила рубашку, обнажив пышное тело. Воины завороженно смотрели на ее бледную кожу, крупные соски и аккуратный светлый треугольник между ног.
— Она бледная, как луна, — пробормотал молодой воин по имени Бегущий Олень (22 года, стройный, с гладкой кожей и горящим взглядом).
Генри скрипел зубами, но его лицо побагровело от возбуждения — он не мог отвести глаз от обнаженной жены.
Текумсе толкнул Элизабет на стол. Она вскрикнула, когда его грубые руки раздвинули ее бедра.
— Смотри, англичанин… смотри, как твоя жена принимает настоящих мужчин, — прошептал вождь, входя в нее.
Элизабет застонала — его член был огромен, гораздо больше, чем у Генри. Она зажмурилась, но тело предательски ответило теплом.
Остальные воины стояли вокруг, лаская ее грудь, живот, бедра. Кто-то провел пальцами по ее губам, заставляя облизывать.
— Грязная шлюха…, — прохрипел Генри, но его взгляд был прикован к тому, как Текумсе яростно трахает его жену.
Когда вождь кончил в нее, ее перевернули на живот. Черный Ястреб вошел сзади, а Бегущий Олень прижался к ее губам, заставляя сосать.
— Она учится быстро, — усмехнулся воин по имени Громовая Туча (40 лет, массивный, с седыми прядями в волосах).
Элизабет стонала, чувствуя, как ее заполняют с двух сторон. Тело, сначала сопротивлявшееся, теперь само выгибалось навстречу.
Генри наблюдал, как его жена, вся в сперме и поте, покорно принимает одного за другим.
Когда силы начали покидать воинов, они разделились. Трое продолжали ее трахать, пока остальные отдыхали.
— Посмотри на нее… она уже не сопротивляется, — сказал Текумсе, наблюдая, как Элизабет сама двигает бедрами, принимая члены.
— Я… я не…, — попыталась протестовать она, но Громовая Туча заглушил ее поцелуем.
К утру Элизабет лежала на полу, вся в сперме, с раздвинутыми ногами. Ее тело дрожало от пережитого, но в глазах уже не было страха — только странное удовлетворение.
Текумсе подошел к Генри.
— Ты будешь жить, англичанин… чтобы помнить эту ночь.
Генри, с опустошенным взглядом, лишь кивнул.
Когда индейцы исчезли в лесу, Элизабет медленно поднялась. Она посмотрела на мужа — и впервые за годы улыбнулась.
— Теперь ты знаешь, каково это… быть слабым, — прошептала она.
А вдали, среди деревьев, Текумсе тоже улыбался. Месть была сладка… но кое-что оказалось еще слаще.
С тех пор, как индейцы оставили её измученной, но странно живой впервые за годы, леди Элизабет не могла забыть ту ночь. Её тело, привыкшее к холодным прикосновениям мужа, теперь тосковало по грубым рукам Текумсе и его воинов. Каждую ночь она ворочалась в постели, вспоминая, как её заполняли семеро, как сперма стекала по её бёдрам, как муж смотрел и не мог ничего сделать. И каждый раз её пальцы сами находили путь между ног, где пульсировало предательское желание.
Генри, униженный, стал ещё более жестоким, но теперь она лишь улыбалась его ярости.
Через месяц она начала выезжать на прогулки — всё дальше, ближе к лесу. Сначала с охраной, потом одна.
«А если они там?» — сердце бешено колотилось.
И однажды, когда она углубилась в чащу дальше обычного, из-за деревьев выехали всадники. Её лошадь испугалась, встав на дыбы, и Элизабет упала в высокую траву. Когда она подняла голову, перед ней стоял Чёрный Ястреб — тот самый, что трахал её сзади, пока она сосала другого.
— Бледная женщина снова пришла, — его голос звучал насмешливо, но в глазах горел огонь.
Она не сопротивлялась, когда её схватили.
Её привезли в их лагерь. Текумсе вышел из вигвама, изучая её взглядом.
— Ты пришла сама, — сказал он.
— Да, — прошептала она, чувствуя, как мокреет между ног.
Он понял.
Её раздели медленно, лаская кожу, щипля соски, заставляя стонать ещё до начала.
— В прошлый раз ты была пленницей… теперь ты добыча, — прошептал Бегущий Олень, прижимаясь к её спине.
И они взяли её по-другому — не как врага, а как желанную самку.
Её поставили на колени у костра, и первым был Текумсе. Он вёл её, как танцевал — мощно, ритмично, заставляя кричать.
— Ты хочешь этого… признайся, — рычал он.
— Да! — она аркою выгибалась навстречу.
Громовая Туча уложил её на спину, раздвинул ноги и вошёл так глубоко, что она взвизгнула. А тем временем Чёрный Ястреб приподнял её голову, заставляя сосать его.
— Как же ты жадная, — смеялись воины.
Потом её перевернули, поставили на четвереньки — и семеро снова заполнили её.
— Ты создана для этого, — Текумсе держал её за волосы, пока она захлебывалась на члене одного, чувствуя, как двое других входят сзади.
Когда всё закончилось, она лежала в луже спермы, дрожа от удовольствия.
Текумсе поднял её подбородок:
— Останешься с нами?
Она посмотрела на него — и кивнула.
А через месяц шауни нашли труп Генри Колдвелла… с улыбкой на лице.
