В бутылке оказался какой-то довольно крепкий по градусам ликер, название которого я сейчас не припомню. Мы с Любой как-то совершенно незаметно убрали полбутылки коварного напитка. Языки у нас хорошо развязались и я сам себе казался очень остроумным. Любе тоже было очень весело и она охотно смеялась каждой моей шутке или истории.
Помнится, что я стал рассказывать своей благодарной слушательнице про шиацу — хитрый массаж биологически активных точек человеческого тела. Этот массаж пришел в нашу страну то ли из Японии, то ли из Китая, а может быть еще из какой-то страны Юго-Восточной Азии. В то время так совпали звезды, что один мой знакомый предложил мне участие в одном проекте, связанном с этим видом массажа. Я согласился и в результате мне пришлось познакомиться с некоторыми теоретическими и практическими аспектами шиацу. Я плел Любе истории о движении энергии Цигун по энергетическим каналам, открытым еще в седой древности тамошними мудрецами с раскосыми глазами и белоснежными бороденками. Большие глаза моей собеседницы стали еще больше. Она была просто очарована моей болтовней о чудодейственном шиацу. Для большей достоверности своего рассказа я позволил себе продемонстрировать свои целительские способности шиацу-массажиста, нажимая нужные точки на красивых ручках почти загипнотизированной Любы.
Не знаю, был ли я настолько убедителен или мои россказни ввели мою подружку-цыпочку в некое подобие гипнотического транса, но Люба безоговорочно признала благодатное действие моего массажа на нее.
— К сожалению, большинство точек, которые необходимо промассировать, сейчас недоступны, — скромно заметил я и, заметив чуть недоуменный взгляд женщины, пояснил. — Ты же в одежде, а через нее невозможно воздействовать на биоактивные точки.
Люба рассмеялась, видимо, отчетливо понимая мои столь прозрачные намеки. Потом немного подумала, вскочила на ноги и, взяв меня за руку, повела в свою спальню, посреди которой стояло солидное супружеское ложе, на котором, как я подозреваю, она чаще всего проводила ночи одна. Хотя кто же ее знает?! Я же свечу не держал!
Постель была мигом разобрана. Люба милостиво предоставила мне возможность раздеть ее и оставить только в красивом нижнем белье.
— Думаю, что для массажа этого вполне достаточно, — хихикнула она. — Кстати я надеюсь, что ты не собираешься быть в моей постели в своей верхней одежде?
Был вынужден признать ее правоту и разделся быстрее, чем даже это требовали армейские нормативы в наше время.
Теперь вы можете представить в своем воображении чудесную картину красивой молодой женщины тридцати с небольшим лет, лежащей в полупрозрачном белье на белоснежной постели. Даже сейчас меня охватывает чувство сладостной истомы при этом воспоминании.
Я собрал мысли в кучку и, как мог, начал воздействовать на биоточки Любы. Не спрашивайте меня о подробностях, но сейчас мне помнится, что я деятельно массировал красивое тело Любы там, где мой нетрезвый рассудок позволял мне ее массировать. Эх, да что тут говорить?! Будем называть вещи своими именами: я беззастенчиво лапал Любу там где остатки моей стыдливости позволяли мне это делать.
Но эта моя так называемая стыдливость уменьшалась с каждой секундой моего незатейливого массажа. Поощряемый одобрительным молчанием Любы или возгласами удовольствия очень скоро я осмелел и снял с нее сначала бюстгальтер, а затем и кружевные, гипюровые трусики. Ободренный отсутствием возражений я уже стал позволять себе массировать цыпочку в таких местах, про которые десять минут назад не смел и мечтать. Ведь в шиацу, как вы несомненно знаете, весьма важно отлично размять ягодицы, спину и ножки.
Когда я попросил Любу повернуться и лечь на спину, то не услышал от нее ни слова возражений. Передо мной открылась чудесная картина красивой обнаженной женщины, лежащей передо мной, доверчиво открыв свою зрелую красоту моему жадному и бесстыжему взору. Люба только закрыла глаза и, казалось, полностью погрузилась в чарующую магию момента. Поверьте мне, это одно из наиболее эротичных воспоминаний моей жизни. На прикроватной тумбочке стояла лампа, которая давала достаточно света и в тоже время скрывала тенями некоторые детали.
Я уже совсем перестал стесняться и позволил себе делать с телом Любы все, что мне только хотелось. Причем у меня была полная уверенность, что ей нравится все, что я с ней делаю. Было весьма заметно, что многое ее чрезвычайно возбуждает. Особенно ласки грудей и ее главной женской прелести между ножками. Я приложил все усилия и сделал моей новообретенной любовнице прекрасный массаж влагалища, в результате которого она получила сильнейший оргазм. Ведь недаром же Томочка была моей любовницей уже несколько месяцев. К этому времени я уже хорошо изучил все тайные местечки на теле женщины, вызывающие и управляющие ее наслаждением.
— Боже, как мне хорошо! — произнесла с дрожью в голосе Люба, как только я позволил ей перестать извиваться в судорогах оргазма. — Как ты это делаешь?!
Я продолжал гладить ей лобок с треугольником аккуратно постриженых курчавых волос, время от времени забираясь ладонью между ног женщины. Обожаю так делать, ощущая теплую беззащитность этого средоточия женственности. Особенно в предвкушении скорого обладания этой женщиной.
— Шиацу, все это результат воздействия шиацу! — лениво пробормотал я в ответ.
— Ну, не знаю как насчет шиацу, но пальцы у тебя действительно нежные и ласковые, — рассмеялась Люба. — Но тебе ведь тоже нужна разрядка!
Мне было приятно, что она не забывает про меня и я благодарно поцеловал ей сосок правой груди.
— Отдохни немного и тогда уже можно будет думать и обо мне, — но сам стал опять понемногу ласкать клитор Любы.
К счастью ей не требовалось много времени для отдыха после оргазма. Мы слились в поцелуе и я забрался на женщину. Люба послушно раздвинула ноги и обхватила ими меня, скрестив свои маленькие ступни у меня на пояснице. Я слегка помог себе рукой, чтобы найти путь к заветной дырочке. И вот он — этот сладкий момент, когда первый раз входишь в нежную женскую тайну! Я всегда стараюсь сделать это по возможности медленнее. Во-первых, чтобы насладиться и запомнить эти сладчайшие секунды, а во-вторых, чтобы второпях не причинить боли ни себе, ни своей любовнице.
После этого уже можно делать все, что угодно. Но я всегда предпочитал прислушиваться к женщине и любыми способами понять, как сделать так, чтобы она получила максимум наслаждения и удовольствия. Ведь вы же не будете спорить со мной, что в конечном счете благодарная и полностью удовлетворенная женщина постарается отплатить мужчине сторицей и сделает все, чтобы вы тоже увидели небо в алмазах. Я уже молчу про всякие очаровательные знаки нежности и признательности, начиная от ласк и поцелуев и заканчивая чрезвычайно вкусным борщем, варениками, пельменями и тому подобными радостями желудка. У любой женщины с детства на подкорке головного мозга записано, что мужскую любовь надо поддерживать через его желудок. Шутка конечно, но в этом вне всякого сомнения есть доля правды.
Поэтому сейчас я совокуплялся с Любой, имея целью доставить ей еще один оргазм, но более мощный и продолжительный, чем предыдущий. Я чувствовал каждый миллиметрик Любиного влагалища и делал все, чтобы он получил свою долю ласк. Слившись в поцелуе, правой рукой я старался непрерывно ласкать жемчужинку клитора, промежность, ягодицы и спинку Любы. Судя по всем признакам, ей было очень хорошо. Вообще удивительно наблюдать и слушать, когда женщина переживает самые лучшие моменты любовного экстаза. Тихие стоны, вздохи и вскрики вместе с судорожными движениями тела, когда ее наслаждение достигает пика и становится почти нестерпимым, все это было лучшим афродизиаком для меня и я становился просто неутомим. Оказалось, что Люба была счастливым обладателем нечасто встречающегося свойства, когда в преддверии оргазма ее влагалище начинало спазматически сжиматься довольно сильно, что моментально дико возбудило меня. Учитывая тот факт, что мы впервые совокуплялись с Любой, и само собой я вовсе не ожидал, что ее влагалище начнет так ласкать мой член. Так или иначе я тут же стал кончать в Любу сильными и мощными струями моего семени. Отчасти я уже привык, что Тома предохраняется, и просто не задумался над тем, что Любочка может очень просто забеременеть от меня.
Видимо, она что-то почувствовала, так как поинтересовалась у меня с подозрением, все еще задыхаясь от недавнего возбуждения:
— Ты в меня кончил что ли?!
Я виновато признался, что именно так и случилось.
— Что ты наделал, паршивец ты эдакий?! Я же забеременею от тебя на раз-два-три! — запричитала Люба и умчалась в ванную.
Минут через десять-пятнадцать она вернулась, завернутая в банное полотенце и молча села на кровать рядом со мной. Вся ее скорбная фигура выражала, что она очень расстроена и злится.
— Прости меня, Люб! Я дурак и не подумал, что..., — я не договорил. Ведь не буду же я ей рассказывать, что Тома предохраняется и я привык спускать в нее свое семя без всякой опаски?
— Понятно, что дурак! Но ведь мог бы и обо мне подумать и хотя бы презервативом запастись, — сварливо ответила моя цыпочка, но по ее интонации было понятно, что она злится на меня все меньше и меньше. Ну, и слава богу! А презервативы я терпеть ненавижу (это не ошибка, просто я люблю такое выражение) и практически никогда их не использую.
Я сел рядом с Любой, потерся носом об ее шейку и поцеловал в плечо.
— Не подлизывайся! — делает вид, что все еще сердится.
— В следующий раз я обязательно что-нибудь придумаю, чтобы ты не залетела! — пообещал проникновенным голосом пионера, дающего торжественную клятву перед лицом своих товарищей.
— Да уж, подумай! Сделай одолжение, — все еще сердитым голосом. Но не послала меня сразу на хрен со следующим разом, значит, она вовсе не против продолжения наших дальнейших совокуплений.
