Виктор пытался прикрыться и отвернуться, но ребята подтащили его ко мне. Вера, хмыкнув, положила розги на теннисный стол взяла, лежащую на нем мою «электронику» и сунула ему в руки. Кто-то пнул его слегка, и он дрожащими руками протянул мне магнитофон, попросив прощения. Я была так шокирована и возбуждена, что не смогла взять свой кассетник в руки. Мои фантазии удивительным образом материализовывались. Парни взяли у него из рук магнитофон, наклонили за волосы к моим босоножкам, он уткнулся в них лицом и заплакал.
Меня охватило непонятное чувство удовлетворения и желания увидеть продолжение истязаний. То, что его будут сейчас сечь при мне не вызывало никаких сомнений. К ногам и рукам ему привязали верёвки и положили на теннисный стол, разведя в стороны ноги и руки к углам стола. Затем натянули и привязали конечности к ножкам стола. Я была в таком состоянии, что воспринимала уже всё как в тумане.
Сейчас я уже не смогу описать калейдоскоп своих ощущений в тот момент, но помню, что даже мысли не возникло попросить не пороть Виктора. Мне действительно хотелось, чтобы его высекли. Отомстить за все свои переживания из-за неразделённых чувств, за обиды, ну и за кражу конечно. Я уже представляла, что его такого сильного и красивого будут сейчас при мне пороть голышом за воровство и эту порку буду видеть не только я, но и другие.
Каким он вдруг стал слабым, испуганным, униженным и дрожащим в прямом и переносном смысле, растянутый на этом теннисном столе как лягушонок. Его белая незагоревшая, попа как пятно выделялось на фоне зеленого стола. И только тогда я наконец почувствовала своё полное превосходство, власть над ним и накатывающее удовольствие от предвкушения предстоящего истязания на моих глазах, того, кто недавно был такой в себе уверенный и самодовольный и вдруг так резко сразу поменявшийся.
Только во время телесного наказания, становятся самими собой, без нарочитой игры, чтобы всем нравится. Искренность и проявления биологического начала, что заложено природой только в такой ситуации раскроется полностью, в полном объеме, во всей «красе». Никакой имитации поведения в такой ситуации просто быть не может. Всё честно и понятно. Тебя обнажили, тебе страшно и стыдно, на тебя смотрят десятки глаз и будут через минуту при всех сечь розгами, предварительно разложив на столе с привязанными к нему руками и ногами.
Сильнейший стресс лишил Виктора на время речи. Лёнчик встал сбоку стола, и экзекуция началась. Ягодицы Виктора подпрыгивали после каждого удара, а Вера вслух считала их количество. Я уже не помню, сколько ему объявили, когда он был уже разложен, но не меньше 50 это точно. Лёнчик периодически обходил стол слева и справа для равномерности покрытия ягодиц рубцами.
Похоже, от сильной боли переживание эмоций стыда и унижения у Виктора ушло на второй план. Он, не стесняясь, громко визжал и извивался, а меня это только возбуждало. Иногда он, захлёбываясь кричал слово «простите», но мне хотелось, чтобы он хоть раз вскрикнул «прости Лена», но своего имени я так до конца экзекуции от него не услышала.
Я была на грани оргазма. Когда порка закончилась, он был весь в слезах жалкий и опустошённый. Он стоял с отведенными назад руками, держась за испоротую попу. То, что я и Вера смотрят на него спереди его, похоже, совсем не смущало. Морально он был раздавлен. У меня было желание поговорить с ним, когда он оденется, но я посчитала, что это будет уже слишком... После пережитого, он вряд ли был бы адекватен.
Виктора я увидела еще раз издалека только когда пришли автобусы. Рассказывать о таком унижении он по понятным причинам никому не стал и Лёнчик, как непосредственный исполнитель, был уверен, что никаких последствий для него от самосуда не будет. Он подошел ко мне перед посадкой в автобус и подарил черного, связанного из шерсти кота, вероятно сделанного в «казацком» кружке «умелые руки» и,... ничего не сказал. Кот и сейчас у меня дома на антресолях лежит.
Мне кажется, что наказали Виктора за воровство по их закону или понятию. Наверное, будет правильно так и так. Потому, что организовала это компания, которую можно назвать «казачий микс». Этакий симбиоз псевдо-борцов за справедливость. Уверенна, что большая часть из них, скорей всего тоже не чиста на руку и это шоу они организовали, в том числе и для своего удовольствия. Бороться с воровством таким способом, безусловно, эффективно, но остаюсь при своем мнении, о чём писала выше, это должно обязательно быть законно юридически.
P.S. На фотографии, сделанной мной в дополнение к теме узаконенной порки, провинившиеся коллеги одной из частных организаций, где по решению совета директоров в исключительных случаях практикуются телесные наказание сотрудников, как альтернатива понижению в должности или увольнению. Они ждут приглашение в выделенное для телесных наказаний помещение. Там их высекут розгами по очереди, согласно утвержденному руководством регламенту, привязав, вытянутые вперед руки к стоящей стремянке, а ноги к скамье, разложив на ней обнажёнными. Так, как наказывали ранее на Руси. На одной чаше весов потерять высокую зарплату, на второй – наказание березовыми розгами голышом за невыполнение в срок поставленной руководителем задачи. В контракте перед приёмом на работу всё оговорено, сотрудником подписано, выбор сделан...
Он вошел в помещение для порки, она, стыдясь, не решается открыть дверь и войти следом за ним где их ждет офис-менеджер, иногда выполняя обязанности экзекутора. Там же и сотрудники их отдела, в присутствии которых, в целях усиления административного воздействия будут пороть провинившихся по очереди, разложив и привязав к скамье.
Их коллеги догадываются, что наказуемых связывает не только работа и это добавляет своеобразную пикантность и эротизм при присутствии на их телесном наказании. Для мужчин и женщин отдела увидеть своих коллег полностью обнаженными, страдающими под розгами, прежде всего предостережение. То, что такая публичная экзекуция — это ещё и шоу для всех присутствующих, никто не говорит, но все это прекрасно понимают. Выбор они сделали сами и будут продолжать работать в этом коллективе после унизительной экзекуции. Как они себя будут чувствовать после этого и взаимодействовать с коллегами в общей работе прогнозировать сложно. Я бы не смогла остаться в этом коллективе, который присутствовал на исполнении телесного наказания, видел меня голышом, слышал мой визг и стоны, видел моё публичное унижение и физические страдания ...
Сохранили ли они прежние отношения после всего этого, продолжая работать в этом коллективе никому не известно. Рассказали ли они своим супругам, как их наказали -тоже, но я не исключаю, что такая экзекуции может иметь и сексуальный подтекст в интимных отношениях со своими супругами, а может и друг с другом. По крайней мере воспоминания об этом, когда уже всё позади, — это своего рода импульс для возбуждения и последующего сильного оргазма.
