Мамин голос звучит сладко, сексуально, но я не слушаю миф про Эдипа. Мой взгляд плавно опускается с её лица на полукружия пышной груди, и моя эрекция усиливается, член пульсирует в штанах, дыхание учащается. Я представляю, как мама распахивает полы халата и вываливает на волю свои шикарные большие сиськи. Я много раз видел её грудь голой, но всегда недолго, мельком. Также, много раз я видел мать полностью голой. И прекрасно знал, что у неё на лобке буйный куст кудрявых волос, тёмных, в отличии от рыжих волос на голове. Более того, я много раз видел, как мама занимается сексом с разными мужчинами. Всё своё детство и юность я провёл, подглядывая за её интимной жизнью. Когда мама приводила домой мужчин, они уединялись в её спальне. Я в это время был либо в зале, либо в своей комнате. Но всегда подкрадывался к двери её спальни и подглядывал в замочную скважину.
Когда, уже будучи взрослее, я признался ей, что любил подглядывать, она нисколько не удивилась и сказала, что знала это всегда. И никогда не просила меня этого не делать. А однажды, будучи слегка пьяненькой, она призналась, что её это даже забавляет и возбуждает. Но согласилась, что это не нормально. Впрочем, мы оба были ненормальными. Как говорила мама: «У каждого человека найдётся целый ряд сексуальных отклонений от нормы». А ещё она любила говорить, что нормы не существует, её навязывает общество.
Мама закончила историю и заметила, куда я смотрю.
- Ты же не слушал меня, да? – усмехнулась она. – Ты опять смотришь на мои сиськи?
Я слегка покраснел и опустил глаза в тарелку.
- Я слушал.
- Хочешь увидеть мою грудь голой?
- Да, - резче, чем стоило, ответил я, снова подняв глаза на мать. Точнее на её груди, так соблазнительно трясущиеся, когда мама хохотала.
- Ну ты же знаешь, что я не могу тебе их показать. Как и не могу заняться с тобой сексом или сделать тебе минет. Инцест, милый мой, недопустим. Ты знаешь, что в сексуальном поведении я весьма раскрепощена и у меня мало табу, я люблю разные шалости. Но инцест – всегда был и будет табу. И дело здесь не в религии, а твоём воспитании, твоём будущем и наших с тобой отношениях.
Я мог только застонать от бессилия. Снова и снова она мне отказывала, но делала это совершенно спокойно. Где вы ещё встретите пару, в которой мама спокойно объясняет сыну, почему не может заниматься с ним сексом. Сегодня утром меня это разозлило, и я решил упрекнуть мать кое в чём.
- Вот ты говоришь про моё сексуальное отклонение, а потом сама признаешь, что виновата в этом сама! Раз ты виновата, то тебе и исправлять!
Мама рассмеялась:
- Хитрец! Да, я виновата. Твой комплекс развился от того, что всё твоё детство и юность ты был свидетелем моей сексуальной жизни. Ты видел меня обнажённой, подглядывая, видел, как я занимаюсь сексом. Твой комплекс от того, что твоя мать сама по себе сексуальная женщина, плюс ещё врач сексолог. Я стала для тебя идеалом женщины, сама того не желая. Но этого было не избежать, я не могла запереть в клетку свою сексуальность и постоянную жажду секса. Я люблю секс! Я люблю трахаться! И что было бы лучше, если бы я это делала вне дома, в каких-то замшелых отелях или барных туалетах, или же дома, где рядом мой сын, и я могу одновременно и следить за тобой и удовлетворять свои сексуальные потребности. Я понимаю, как это безумно звучит, но такой уж я человек. Я нимфоманка, милый. Принимай меня такой, как я принимала твою страсть к вуайеризму и твою сексуальную тягу ко мне.
Я немного подумал над её словами, доедая овсянку, а потом продолжил:
- Ты часто меня анализируешь, как будто я пришёл к тебе на сеанс.
- Не преувеличивай, я никогда…
- Так и есть, мама! Я всегда чувствовал себя твоим пациентом. Теперь ты будешь моей пациенткой.
- Хм, - задумчиво улыбнулась мать. – Что ты хочешь знать?
- Расскажи о своей нимфомании. Как это проявляется?
- Ты и так это знаешь, ты всё видел.
- Я хочу услышать от тебя.
- Хорошо, - озорно сузила глазки мама, откинулась на спинку стула, поджала под попу ножку, немного подумала и ответила: - Моя нимфомания проявляется в постоянном желании секса. Я хочу по несколько раз в день. И тут даже речь не только о сексе с мужчиной. Когда мужчины рядом нет, сексуальное удовольствие ты можешь доставить себе и сама. Я часто мастурбирую, что для тебя не секрет, да милый? – посмеялась мама и продолжила. – Ты видел сколько у меня игрушек. Я использовала их все. Но конечно же настоящий член из плоти и крови будет лучше любой игрушки.
Слушая её, я краснел и возбуждался.
- Я люблю молодых мальчиков, примерно от 18 до 22 лет. Самый сок для меня. Знаешь почему? Ни один мужчина не будет так вожделеть тебя, так истекать слюнями, как молодые парни. Они ещё не набрались достаточного опыта и очень стараются. Их молодость, наивность, относительная невинность дико возбуждают меня. Ну и конечно же их эрекция. В них столько тестостерона, что член не падает, и они могут трахать несколько раз подряд. Это огромный плюс. А так, как я люблю трахаться долго и разнообразно, лучшими партнёрами для меня будут именно молодые мальчики. Такие, как…
Он вошёл без стука. Влетел в наш дом с рюкзаком на плече и озорной, мальчишеской улыбкой на устах. Волосы взлохмачены, рубашка и брюки мятые.
- Он, - закончила мама, показывая пальцем себе за спину и игриво улыбаясь.
Лёха скинул кроссовки, бросил рюкзак на пол и поспешил к нам. Подошёл сзади к маме, нагнулся к её лицу…
- Привет сладкий, - промолвила мама и их губы слились в сладком поцелуе. Я даже видел, как мамин язык ныряет ему в рот. Её пухлые губы соприкоснулись с его юными сухими губами, их языки сплелись между собой. Как же я завидовал этому засранцу, целующему шикарные сочные губы моей матери.
И вот его ладони нырнули маме в вырез халата и вынули оттуда пару большущих пышных сисек, о которых я только что фантазировал. Я увидел их голыми лишь на пару секунд, затем ладони Лёхи накрыли их и принялись мять. Однако сквозь его пальцы я видел очертания крупных коричневатых ореолов маминых сосков и бугорков.
- Ммм… - сладко промычала мама, накрыв его руки своими, но не препятствуя. Казалось, что они в четыре руки жмут её сиськи.
И вот одна её рука отделилась и резко схватила Лёху за бугор на джинсах. Их поцелуй разлепился, и она игриво прорычала:
- УУУ какой твёрдый! Хочешь меня, да, мальчишка?
- Ох, тёть Ир, как хочу! Всё утро думал о вашей мокрой, тёпленькой киске!
- Киске? – пренебрежительно фыркнула мать. – Ты сказал киске? Мы же говорили об этом, малыш. Киски – у молоденьких девочек, а у взрослых женщин – пизда! – Мама резко встала, став на пол головы выше Лёхи и глядя на него сверху-вниз. Руки моего друга лежали на её широких женственных бёдрах. – Так что, может ты пойдёшь тыкать член в маленькие узкие киски студенток, м? Или же хочешь войти в мою мягкую, волосатую, до безобразия мокрую, пизду!
- Вашу! – воскликнул Лёха. – Хочу вашу! Вашу волосатую мокрую пизду, тёть Ир! Только вашу!
Мама довольно рассмеялась, кладя руку ему на шею и страстно целуя в губы. А второй рукой сжимала его член через джинсы. Вот бы со мной она сделала так хоть раз. Но пока она его целовала, я мог любоваться случайно выскочившим соском левой груди. Крупным, с торчащим возбуждённым бугорком.
- Идём же, мой юный кобелёк, - игриво, властно промолвила мама, хватая Лёху за ремень джинсов.
- Эй! – опомнился я. – Нам же на пары!
Лёха остановился, обхватил маму за талию и повернул ко мне. Выглядывая у неё из-за плеча и сжимая двумя руками её пышные бидоны, он ответил мне:
- Ради твоей матери я готов прогулять первую пару.
Мама засмеялась, при этом поясок её халатика ослаб и полы халата слегка разъехались, открыв мне вид на её мягкий, женственный животик и густой тёмный куст волос внизу.
- Я конечно это не поощряю, - заметила мама. – Но, в виде исключения, разрешаю тебе прогулять эту пару. Уж больно я возбуждена, дорогой. Боюсь, что кончу от пары фрикций!
Лёха схватил мою мать за руку и увлёк на второй этаж, где были её и моя спальни. Я мог только завистливо провожать их взглядом и видеть, как Лёха мнёт мамину жопу, пока они спешно поднимались наверх. Я представлял, как должно быть ему приятно ладонями касаться нежной, мягкой кожи маминых сочных, мясистых ягодиц.
Допив чай, я уже собрался уходить, как вдруг наверху мама издала протяжный стон наслаждения. Мне стало любопытно, что такое сделал Лёха, что она так закричала. Ну я и застыл перед выходом, сжимая ручку двери и борясь с соблазном. Соблазн победил, и я прокрался наверх.
Дверь маминой спальни была нараспашку. Они даже не потрудились её закрыть, наверно думали, что я уйду в универ. Я спокойненько подошёл к двери и выглянул из-за дверного косяка. Мама лежала на спине, глядя в потолок блестящими от наслаждения глазами. Её ноги безвольно болтались с двух сторон от Лёхиного торса. Мой дружок сучил бёдрами, как кролик Энерджайзер, вспенивая толстым членом мамину хлюпающую волосатую лоханку. Чвакающие звуки проникновения наполняли комнату. Запахи выделений, пота, секса витали в воздухе. Лёха старательно пыхтел над мамой, двумя руками сжимая её сиськи и жадно обсасывая большие соски. Он аж хрюкал, как свинья, всасывая губами крупные ореолы сосков и отпуская их с характерным звуком «чпок»!
Мама грязно стонала, вцепившись ногтями в его мускулистую, мальчишескую спину. Её взрослые, большие ляжки смотрелись очень сексуально на фоне белого, юного тела любовника. Даже не глядя на лица любовников, по одним только их телам, можно было точно сказать, что внизу зрелая женщина за сорок, а сверху молодой паренёк 18 лет. Мамино тело было больше, шире, мягче, нежнее. Её ноги были гладкими, аж блестели от солнечных лучей, пробивающихся сквозь тёмные шторы. Пальчики на ногах окрашены в чёрный лак. Я подмечал каждую деталь, каждая меня дико возбуждала. Мамины рыжие волосы рассыпались по подушке. Её лицо исказилось в гримасе мучительного наслаждения. Она кончала. Это я понял, заметив, как мама сжала пальчики ног, а пальцами рук глубже вцепилась в Лёхину спину. Тот продолжал её трахать под сочные, чвакающие звуки проникновения члена в обильно влажную пизду.
